Южный комфорт
Шрифт:
Твердохлеб увидел Валеру уже впереди себя, малыш шел, не оглядываясь, спокойно и упрямо, вразвалочку. Утро было прохладное, и малыш спрятал руки в карманчики штанишек, так же как тогда, когда Твердохлеб впервые здесь его увидел.
– Вале!..
– позвал Твердохлеб.
Тот топал себе дальше, не поддаваясь никаким внешним раздражителям.
– Валера!
Лишь теперь он оглянулся и выдернул руки из карманчиков. Подняв их на уровень груди, он изобразил нечто похожее на объятия и удивленно воскликнул:
– Дя Твердя?
– Ну, Валера! Давно же мы с тобой не виделись!
– Дядюня Твердюня?
– Он верил и не верил, но право собственника уже властвовало в нем, Валера уцепился в руку Твердохлеба, допытываясь: - Вы у нас сколько будете?
– Ну, немного побуду. Мне же нужно на работу.
– А где ваша работа?
– Она далеко отсюда.
– А там есть ваши негорюйчики?
Твердохлеб растерялся.
– Наверное, есть. Собственно, там полно негорюйчиков. Потому я вам о них и...
– А сегодня вы нам расскажете о негорюйчиках?
– Непременно! Я уже хотел тебя искать, чтобы рассказать о них.
– А для чего меня искать? Вот мы встретились и пойдем в садик...
В садике было то, что и всегда. Дети ничего не забывают. Угнездились на Твердохлебе, словно на ветвистом дереве, заглядывали ему в глаза, каждый добивался своего, но всем хотелось и чего-то общего, настырных отталкивали, на слишком надоедливых цыкали, а сами допытывались:
– Дядюня Твердюня, а как негорюйчики сказали бы: "Я не хочу спать"?
– Они НЕ разговаривают.
– Как это?
– Я же сказал: НЕ разговаривают. Это означает: разговаривают через "не". Например. Вот Валера хочет сказать своей маме: "Я сегодня не буду есть манную кашу". У негорюйчиков это выйдет так: "Не я не сегодня не буду не есть не манную не кашу". Понимай как хочешь!
– Дя Твердя! А если нужно сказать: "Я не хочу учить этот стишок"?
– Тогда так: "Не я не хочу не учить не этот не стишок". И никто ничего не поймет, и плохой стишок вам не нужно будет учить.
– Вот здорово!
– Вот это да!!!
– Дядюня Твердюня, а как бы негорюйчики сказали: "Я не хочу спать"?
– Спать все же нужно. Все люди спят, чтобы набраться сил для работы. Но негорюйчики не спят никогда, потому что они охраняют нашу жизнь. Потому негорюйчики и слово "спать" выговаривают так: "не спать". У них всегда это "не", им они спасаются от жестокостей и несправедливостей мира, а еще от горюйчиков, которые ужасно завидуют негорюйчикам и делают им всяческие пакости.
– Дя Твердя! А какие это горюйчики? Вы же о них нам не рассказывали!
– О горюйчиках я расскажу в следующий раз. А сегодня скажу только, что горюйчики очень любят плакать, поэтому, проследив, где собралось много негорюйчиков, они наплакивают туда целые озера слез, чтобы утопить негорюйчиков. Теперь вы понимаете, как это нехорошо - плакать?
– Понимаем! Понимаем!
– кричала малышня, провожая Твердохлеба.
А он и сам бы с удовольствием поплакал, да только не умел. Думал, что удалось избавиться от проклятого "не", отдав его негорюйчикам, но с ужасом убедился, что оно преследует его неотступно, и уже он и не Твердохлеб, как всегда, а не-Твердохлеб и Наталка для него не-Наталка, и сама жизнь не-жизнь.
Только прокуратура оставалась прокуратурой.
Нечиталюк пришел свеженький, отоспавшийся, готовый к самому быстрому потиранию рук, повертелся на стуле, поиграл щеками, подпирая языком то одну, то другую, скривился:
– Обстановочка у тебя, а! Убого живешь!
– Мне уже об этом говорили.
– Кто? Подследственные? Не беда - переживут! Слушай, старик, знаешь, зачем я забрел?
– Скажешь - услышу.
– Привет от Савочки. Растешь?
– Расту.
– Ужасно интересуется телевизорами!
– Какими - цветными или черно-белыми?
– Старик, ты же знаешь: темя, что ты копаешь.
– Откуда?
– Не уловил.
– Интересуется откуда - из реанимации или из биотрона?
– Уже в родных пенатах. Проходит стадию реабилитации. Но на работу рвется со страшной силой! Телевизоры - ставка всей жизни! Раскопаешь Савочка на пенсии!
– Сколько раз уже слышали!
– Теперь как раз оно! Орден, статьи в центральной прессе - и на заслуженный!
– Боюсь, долго ждать.
– А ты не тяни.
– Само тянется.
– Там же народный контроль все расчистил. Нулевой цикл.
– То-то и оно: нулевой. А доказательства? Доказательств нет - одни предположения и сумма убытков.
Нечиталюк скис. По диагонали проскользнул к двери, словно его тут и не было, дернул ручкой:
– Старик, крепись!
Что мы знаем о жизни? Чуть ли не ежедневно в "Вечернем Киеве" траурные рамки, некрологи. Смерть снижала свои границы, косила уже сорокалетних: "Внезапно умер...", "После недолгой тяжелой...", "После продолжительной тяжелой..."
Твердохлебу хотелось умереть. Побывал в мире неиспорченном, чистом, безгрешном, молодом, полном надежд и счастья, но не удержался там. Оказался недостойным.
И как бы в подтверждение его грустных мыслей появилась Косокоса.
– Что это у нас творится, - кокетливо откинув прядь пышных волос, нависавших ей на глаза, стала плакаться Косокоса, - что это у нас делается? Такое дело, такая группа, а женщин не берут, и кто же не берет? Твердохлеб?
– Телевизоры мужского рода, - буркнул Твердохлеб.