Южный поход
Шрифт:
— Да еще чего похуже! — сказал Миша. — Только теперь мне интересно, чего можешь сказать ты.
— Слушай, чего ты пристал к человеку? — спросил Бурный.
В это время как раз принесли миски с ароматным бульоном и жареным мясом с рисом. Я уж и забыл, что в последний раз ел такую роскошь лишь по дороге в Оренбург. Чтобы запивать снедь, слуги принесли нам чаю.
На время трапезы Миша умолк, хотя продолжал посверкивать на меня глазом. Я прикидывал, как воткнуть ему ложку в глаз, на случай, если мы все-таки сцепимся, хотя для такого верзилы это
— Один из таких колдунов у нас под Калугой вот так мою суженую загубил, — сказал Ломайло, когда мы закончили кушать и сыто отдуваясь, откинулись на спинки топчанов. — Она пошла к нему узнать, почему у нас дети не родятся. Он ей зелье дал, так она через два дня в страшных коликах померла. Слышишь, чудо-лекарь?
Он говорил спокойно и просто, будто рассказывал, где здесь поблизости можно подковать лошадь.
— Мне очень жаль, что так случилось, — сочувственно сказал я.
— А я и не знал, — добавил Жабий Нос и шмыгнул. — Ты никогда не рассказывал.
— Я это к чему говорю, Виктор, — продолжал Миша. — Ежели ты Александра Васильевича тоже замучаешь, я тебя найду и просто шею сверну, понимаешь? И не говори потом, что не помнишь.
— Миша, если из-за меня с Суворовым что-то случится, я сам к тебе приду, чтобы ты мне шею свернул, — заверил я его и встал из-за стола. — Что-то я устал сидеть с вами, ребята. Пойду пройдусь по городу.
Я расплатился за себя и Вася Бурный лениво помахал мне вслед, а Миша и Нос даже не посмотрели. Кажется, я у них не в особом почете.
Я потащил недовольного Смирного за собой, оторвав его от кормушки для лошадей. Чтобы развеяться после сытного обеда, я и в самом деле решил пройтись по городу, надеясь отыскать себе ночлег. Если ничего не найду, то отправлюсь к штабу Суворова и переносную где-нибудь рядом.
По дороге я размышлял, на самом ли деле Миша так злится на меня из-за моей репутации кудесника и чудодейственного целителя. Может, под его недовольством кроется что-нибудь другое, пока еще мне неизвестное?
И вообще, по простоте своей я никогда не задумывался над тем, есть ли у меня в этом походе истинные враги или друзья? Судя по всему, мое быстрое возвышение подле Суворова и независимое положение кое-кому и в самом деле не давало покоя.
Кто бы это мог быть? Кто распространяет про меня ложные слухи и культивирует ненависть к моей персоне? Надо найти этого кота и извлечь на свет божий. А там уже посмотрим, как с ним быть.
Гуляя по улицам славного города Туркестан, я не заметил, как забрел в районы, сильно пострадавшие при штурме. Здесь уже прибрали тела погибших и потушили пожары, но разрушенные дома и поваленные деревья печально свидетельствовали об утреннем сражении.
Здесь было гораздо меньше народу, чем в центре города. Мечети и мавзолеи остались далеко позади и виднелись смутными силуэтами над крышами домов. Вообще-то на город уже потихоньку опускался вечер и дневная жара постепенно спадала.
Смирный заупрямился и встал на месте, как осел. Я тянул его за уздечку, но конь отказывался
Я тянул коня, стараясь сдвинуть его с места, когда за моей спиной послышался шорох. Первым делом я достал со спины штуцер и только потом обернулся.
Ну конечно, какая неожиданная и приятная встреча! Передо мной стояли, разумеется, те самые хулиганы, что пытались выпотрошить меня еще в Петербурге, а потом встретились во время ночного нападения мятежников на Уали хана.
Хорошо знакомый Иваныч и трое его помощников стояли в переулке, как всегда, приготовив сабли. На них были надеты те самые гражданские одежды, вроде штанов и камзола с рубашкой, что я давеча видел в харчевне. Эге, вот почему они показались мне смутно знакомыми.
— Ну как, не набегался от нас? — спросил Иваныч, хмуря густые брови. — Опусти ружье и успокойся. Нам просто надо поговорить с тобой.
— Да, конечно же, — ответил я, навел на него штуцер и выстрелил.
Глава 26. Неугомонные агенты
Как я уже говорил, после сытного обеда я осуществлял вечерний моцион по Туркестану, когда внезапно у меня случилась приятная встреча с давним товарищем. В ознаменование этого эпохального события я взял и выстрелил в него из моего любимого ружья.
Видимо, боги или демоны одарили его суперспособностью уклоняться от пуль, потому что Иваныч ловко отскочил в сторону и мой выстрел пропал даром. Весьма досадно, потому что в эпоху, когда автомат еще не изобрели, промах делал из вас совершенно беззащитную добычу. Видимо, так и рассуждали мои оппоненты, поскольку почти сразу после выстрела бросились на меня, размахивая саблями.
Я, впрочем, остался не так уж и беспомощен, поскольку загодя прицепил к ружью штык. Но, строго говоря, один солдат со штыком не такой уж и хороший воин против четверых меченосцев. Отчаянно отбиваясь от нападавших ружьем, я отступал по тесной улочке, пока не уперся спиной в другого человека.
Сначала, разумеется, я не разобрался, что это иное разумное двуногое существо. Я думал, что это стена дома или глиняный заборчик и облегченно вздохнул, считая, что мой тыл надежно прикрыт. Но когда вдруг верная опора подалась назад, да еще и пробормотала ругательство на туземном наречии, я понял, что слегка поторопился в суждениях.
Оглянувшись, я обнаружил за собой не одного, а целых троих местных обитателей. В халатах, с лысыми, сверкающими на солнце черепами, с большими выпуклыми животами, а глаза у всех блестели чрезвычайно недоброжелательно. Опоясаны широкими ремни из белой ткани с зеленой нашивкой в виде полумесяца и звездочки. И что самое интересное, в руках они держали длинные ножи с широкими лезвиями, чуть ли не мачете.
— Извините, — сказал я виновато. — Я не хотел наступать вам на ногу. Вы не подскажете, где полиция?