Южный поход
Шрифт:
Я получил свою порцию и жадно проглотил, вспомнив, кстати, что в последний раз кушал вместе с Васькой Бурным и его компанией. Меня тогда пытал Миша Ломайло, который пожертвовал потом жизнью, чтобы спасти меня. Хотя это произошло всего лишь вчера, мне казалось, что миновал целый месяц.
Удивительная штука — человеческий разум. Человек может привыкнуть ко всему. Прошло всего несколько месяцев, а я уже настолько приспособился к жизни в 18–19 столетии, что двадцать первый век казался мне дрожащим маревом. Я уже забыл, что такое смартфон и каково это, ездить на машине, не говоря уж о самолете или поезде.
— О чэм думаэш, о Чимкэнтэ? — спросил резкий голос рядом.
Я вздрогнул и обернулся. Передо мной стоял командующий авангардом, князь Петр Иванович Багратион. Генерал пытливо глядел мне в глаза, словно и вправду пытаясь проникнуть в мои мысли.
— О жизни человеческой размышлял, ваше сиятельство, — ответил я. — Вот она, как пустынная степь. Всюду на пути человека жара и пески, вероломные змеи за ноги жалят и только иногда попадаются оазисы счастья и благоденствия.
— Эх, да ты поэт, — улыбнулся Багратион. — Пойдэм, поговорим в дорогэ.
Рядом с командующим стояли полковники, а чуть поодаль его денщик, державший под уздцы коней. Солдаты вскочили, увидев высокого начальника, а тот подошел к ним и расспросил, как прошел марш.
— Враг ужэ близко, — сказал он. — Нэ тэряйтэ осторожност, скоро будет драка. Ну-ну, нэ буду мэшать, кушайтэ, пожалюйста.
Он пошел дальше через стоянку войск, по примеру Суворова разговаривая с солдатами, чтобы выяснить их состояние и есть ли у них какие-либо пожелания.
Я уже доел завтрак, поэтому тоже взял своего коня за уздцы и повел следом. Дойдя до головы колонны, Багратион приказал продолжать марш.
Сев на Смирного, я поехал рядом с офицерами. Погода стояла отличная, только на горизонте низко клубились длинные пухлые облака. Мы ехали еще несколько часов, солнце потихоньку поднялось в зенит, и Багратион наконец-то смог поговорить со мной, освободившись от повседневных хлопот.
— Ну, гавары, откуда ты знаэшь калдовство? — спросил командующий и снова испытующе поглядел на меня. Маленькие живые глаза над настоящим кавказским носом осмотрели меня с интересом. — Ты, гаварят, чуть ли нэ настоящий чародэй, спустылся с нэбэс.
Я вздохнул и покачал головой. Все-таки, как ни крути, а людей ни за что не обманешь. Все пронюхали откуда-то, что я вылез из невесть какой дыры, а затем походя и чудодейственным образом спас Суворова. Я вспомнил, что в начале похода на меня вот также с любопытством глядели рядовые и офицеры, но счел это тогда обычным проявлением любопытства к гражданскому лицу, непонятно почему маячившему на передовой.
— Да никакой я не колдун, ваше сиятельство, — заверил я. — Мне просто удалось вылечить Александра Васильевича способом, который у нас знали на деревне. Вот после этого и пошла молва.
— Ты воэвал? — спросил князь, глянув на мой штуцер. — У тэбя много бынтов на тэло, ты ранэн?
Я поглядел на себя и ответил, касаясь пальцем разных мест на одежде, под которыми крылись ранения:
— Вот это на дуэли. Вот это в бою с казахами. Вот это когда брали Туркестан, а это уже в самом Туркестане.
— И всэ? — удивился Петр Иванович. — Так мало? Ты дэйствытельно колдун, пулы отводышь? Вот смотры, сколко у мэня ранэний!
И он показал начал было снимать мундир, но я остановил его и кивнул.
— Я вам верю, ваше сиятельство, — поскольку мне надоело уже изворачиваться, я добавил: — Верно, я кое-что понимаю в тонком искусстве чудодействия. Чтобы отвести пулю, надо прочитать самый обыкновенный заговор. Это же так просто.
Глядя на него, я вспомнил, как Багратион получил тяжелое ранение на Бородинском поле, от которого вскоре и скончался. Да, князь, тебе тогда не мешало бы выучить заговоры, чтобы отвести от себя пули и снаряды. Интересно, сколько проживет князь в этой реальности, когда вся эпоха потекла в другом направлении и изменились судьбы всех людей на планете без исключения?
— А скажы, колдун, ты можэш… — начал было князь и в это мгновение к нам подъехал здоровенный воин из союзных казахов.
Это был плечистый малый в панцирной кольчуге, с искривленным длинным мечом на боку, да еще и с копьем в руке. Конь у него был под стать всаднику, широкий в кости и высокий, явно выведенный специально для боя. Выглядел наш собеседник достаточно грозно, да еще вдобавок крикнул что-то воинственное. Рядом с ним на маленькой хилой лошаденке ехал старичок в дырявом халате, из оружия только плеть в руке, видимо, слуга.
— Чего это он хочет? — спросил сзади полковник Степан Васильевич и прибавил: — Эй, толмача сюда.
Пока помощники искали переводчика, воин указывал вдаль на горизонт и чего-то кричал.
— Эй, нэ видишь, что ли, я тебя не понымаю?! — грозно спросил Багратион. — Чэго ты хочэшь, говоры скорээ!
Богатырь продолжал что-то кричать и трясти копьем, а старик безмятежно сидел рядом на лошадке, которая умудрялась на ходу срывать травку и жевать ее.
— Гдэ жэ пэрэводчик? — закричал князь. — Что он хочэт мнэ сказат, этот юноша?
Вскоре явился денщик и сообщил, что один толмач мается животом, а другой получил нагрелся на солнце и лежит в повозке недвижимый.
Тогда верзила прокричал в нашу сторону явно что-то оскорбительное и поскакал прочь. Лишь его престарелый слуга остался ехать рядом с нами, что-то жуя беззубвм ртом. Великан доехал до войска кочевников и почти сразу же они в едином порыве поскакали вперед.
— Чего это они? — заволновался Денисьев. — Уходят от нас без разрешения? А как же указание хана оказывать нам содействие и подчиняться любым приказам?