Южный поход
Шрифт:
— Какие такие иноземцы приезжали к Никодиму? — Чернышов выпрямился, отвернулся от пленника и отошел к кровати, наверное, за водой.
Это его и спасло. Егорушка вдруг вскочил с земли, причем руки его оказались совершенно свободны, да еще, вдобавок, в одной мелькнуло лезвие узкого ножа.
Крякнув от неожиданности, казаки бросились к шустрому пленнику, за что и поплатились. Он взмахнул ножом раз в одну сторону, тут же в другую и казаки отшатнулись, причем один заклекотал и схватился за брызжущее кровью горло. Второй застонал и согнулся, поскольку Егор ткнул его ножом в бок.
Чернышов обернулся и застыл на месте от изумления. Я потащил из ножен застрявшую саблю, а Егор забрал шашку у склонившегося казака и метнул ее в Чернышова.
Пролетев через всю палатку, сабля перевернулась в воздухе и ударила полковника рукояткой по лбу. Раздался стук и Чернышов повалился наземь и так больше и не вставал, оставшись без движения.
Я остался один на один с ловким убийцей.
Глава 29. Странный шпион
— Ох, пресвятая Богородица, спаси и сохрани, — тихо бормотал раненый казак, лежа на боку. Из-под него вытекла уже целая лужа крови.
Второй, которому Рябой Кролик перерезал горло, уже давно успокоился и так и лежал на спине, глядя в потолок палатки неподвижным взглядом.
Я достал наконец саблю и выставил ее перед собой. В нашем лагере снаружи палатки продолжала кипеть жизнь, но я в тот миг даже не подумал звать на помощь, настолько был ошеломлен зрелищем освобождения ловкого пленника.
К тому же в это время я мог думать только о том, как бы спастись, поскольку справедливо полагал, что вряд ли смогу превзойти в сабельном поединке такого искусного мастера. Егор же тем временем подобрал шашку второго казака, того, что лежал с перерезанным горлом, как скот на убой, затем повернулся ко мне и сказал:
— Ну здравствуй, путник во времени.
Поначалу я подумал, что ослышался и даже тупо переспросил:
— Чего?
Егор усмехнулся.
— Ты думал, что нужен лишь из-за сведений об Индийском походе? Ха, какое забавное благодушие! Нет, мы хотим знать все о будущем и как ты смог оттуда явиться. Мы должны…
В палатку вошел денщик Чернышова с дымящимися мисками в руках. Он не сразу понял, что случилось, зато Егор отреагировал молниеносно. Кончиком сабли он чиркнул по горлу парня и тот захрипел, так же, как и казак недавно и схватился за рану.
Тут же, не прерывая текучих плавных движений, бывший пленник ударил мне по сабле, мудреным движением вывернул мне кисть и в один миг обезоружил.
— Мы еще с тобой встретимся, путник, — пообещал Егор с зловещей улыбкой и ударил эфесом сабли меня по голове.
Я, признаться, чуточку потерялся в пространстве и времени, а когда смог соображать и видеть окружающее, то Егора в палатке больше не было. Денщик с исполосованным горлом остался без мундира, лежал в одних кюлотах и рубахе с пышными рукавами. Казак, что молился Богородице, сейчас уже молчал.
Шатаясь, я поднялся и подошел к Чернышову. Все в порядке, полковник лежал в дальнем углу палатки без сознания, а не мертвый. Я побежал к выходу и чуть не споткнулся о денщика. Палатка шаталась и ходила ходуном перед глазами.
Я выбежал наружу и огляделся. Вокруг ходили только наши солдаты, никого, похожего на кокандца. Только вдали через палатки ехали конники в халатах, но приглядевшись, я узнал казахов.
— Чего это он? — вдруг услышал я приглушенный крик.
— Где? — спросил другой солдат. — Нападают, что ли?
— Да нет, смотри, вон там, чего творит!
Я подбежал к ним и увидел, что два солдата смотрят в сторону Чимкента. Оттуда раздавались угрожающие крики: «Стой, застрелю!». Многие из военнослужащих отвлеклись на шум и стояли, тоже уставившись в сторону крепости. Я тоже вскочил на коня, кажется, принадлежавшему одному из убитых казаков, и поскакал на шум.
В лагере было полно солдат, многие путались под ногами и приходилось их объезжать. Проезжая мимо прохода к лагерю, я увидел двух солдат, целящихся из ружей вслед скачущему вдали всаднику.
Это был, конечно же, мой проворный подопечный. Видимо, он вскочил в мундире денщика на первого попавшегося оседланного коня и помчался через врата лагеря к вражескому городу. Вслед ему раздались два выстрела, но расстояние уже было слишком велико и пули не причинили Егору ни малейшего вреда.
Насколько я мог судить, по дороге он сбил трех караульных. Они ворочались на земле возле входа в лагерь и один стонал, держась за сломанную ногу. В общем, натворил дел этот неуловимый Егор. Если у Иваныча таковы слуги, каков же тогда он сам?
Я помчался за шпионом. Сейчас он скакал, удаляясь от лагеря, то исчезая в тенистых местах за холмами, то возникая в ярко освещенных вечерним солнцем ровных местах перед воротами.
Вдогонку за мной бросились казаки, но и я, и они, вся погоня безнадежно отстала. По дороге беглец сбросил мундир, оставшись в традиционном военном костюме кокандского воина и вскоре подъехал к воротам.
Вход в город остался закрытым, видимо, ворота наглухо забаррикадировали изнутри и теперь их просто так не открыть. Не смущаясь, Егор спрыгнул с коня и живо, как заправская обезьяна, полез по воротам.
На темном фоне ворот его фигурка в красном халате почти исчезла из виду. Вскоре, однако, он добрался до вершины и оттуда ему сбросили тонкую нить веревки. Ухватившись за спасительную струнку, Егор повис на ней и его быстро втащили на стену.
Затем беглец исчез из виду, а я и казаки, не солоно хлебавши, развернули коней под еле слышное визгливое улюлюканье с крепостных стен.
Возвращение в лагерь, само собой, не походило на триумфальное шествие победителя. Мне предстояло держать ответ за побег пленника, за три трупа в палатке полковника и за контузию полковника. Хотя у меня самого после крепкого удара по голове все еще трещало в ушах, это, конечно же, далеко не оправдание.