Южный шторм
Шрифт:
– Орудия готовы! – доносится из переговорной трубы.
Артиллерийский офицер колдует у мудрёного устройства, перемещая многочисленные рукоятки. Канонирское дело – это чистая математика, нужно учесть скорость собственного корабля и противника, их курсы и взаимные углы, дистанцию в момент выстрела и в момент подлёта снаряда, возвышение ствола, его нагрев, износ, тип снаряда, тип порохового заряда, скорость и направление ветра, упреждение… Орудийная стрельба представляет собой соревнование, единственным призом которого является выживание. Своевременно утонувший враг опасности не представляет!
– …Огонь!
Клубы порохового дыма на пару секунд закрывают видимость. Когда их сносит ветер, Дар видит в бинокль то же, что и канониры. В бронированном борту между казематами красуется дыра.
– Есть попадание, капитан!
– Вижу. Отлично!
Чтобы отправить на дно броненосец, нужно не менее десятка таких пробоин. Тогда, по закону больших чисел, пиратский корабль получит повреждения, от которых приток воды заметно превысит возможности насосов. Но топить не обязательно! На палубах – черно от людей, в трюмах наверняка не меньше. Часть вскарабкалась на реи, что убережёт от осколков, но не спасёт от жестокого удара о воду, если мачта рухнет.
Стальной цилиндр, пробивая броню борта, вышибает из нее сотни осколков. Они как ядовитые осы поражают всё вокруг, отскакивают от переборок, пока не увязнут в податливом человеческом мясе.
По мере сближения Дараньон приказал зарядить фугасы. Когда броненосцы сошлись почти вплотную, как бывало принято во времена фитильных пушек с чугунными ядрами, борт пиратских корветов пробивали и разрывные снаряды. Что творится внутри, когда стальной цилиндр размером с добрую дыню выплёвывает огонь и тысячи металлических осколков, воображение отказывается представлять. Наверно, в преисподней не так жутко…
Пока «Рыцарь» гвоздил по корвету с левого траверза, на правый борт странного корабля посыпались снаряды с другого пиратского броненосца. С каждым ударом в башню Дар чувствовал себя словно внутри исполинской погремушки в руках жестокого и очень энергичного ребёнка, встряхивавшего её с неумолимой силой.
Он уже почти не слышал ничего из переговорной трубы, уши заполнил звон. Не лучше себя чувствовал канонир. Осколок, выбитый из внутренней поверхности башенной брони, рассёк ему плечо. Кровь из руки смешалась с каплями, падающими из уха.
Морской офицер был крепче постепенно разрушающихся кораблей. Он остервенело крутил ручки машинки управления огнём. Повинуясь его движениям, башня вращалась и стреляла. Голосовые команды уже не проходили.
Капитан прикоснулся к рукаву его камзола и указал вперёд. Между следующей парой броненосных пароходов проступили очертания обычных кораблей. Дерево их бортов не обшито металлом. Каждое попадание в них причинит куда больше ущерба, чем расстрел броненосцев.
«Рыцарь», а в его конструкции нет ни единой деревянной части, наверно – впервые в истории этого мира, немилосердно разогрелся. Бешенный жар бил из люка, ведущего вниз, и страшно вообразить, что творится в котельной. А ещё хуже – в пороховом погребе…
Один из офицеров привлёк внимание капитана, предложив глянуть в смотровую щель в направлении кормы. Вот и причина перегрева. Из частокола труб, плавником торчавших на спине «Рыцаря», добрая половина срублена, часть в дырках от шрапнели. Воздух плохо засасывается в отсеки, хуже вытягивается дым. И ситуация продолжает усугубляться.
Какие могут быть предложения, спросил сам у себя Дараньон. И ответил – только одно, вперёд и огонь. Капитан был единственным на борту, способным спастись в любой момент. Крыло закреплено на стене, выбраться с ним на крышу и взлететь, когда пиратский огонь чуть ослабнет… Но он отогнал самую тень соблазна.
Боевые корабли островитян и скоростнее, и маневреннее. Но одинокий броненосец защитников Барбо шёл встречным курсом, разворот и преследование занимают время… «Рыцарь» рвался к транспортам, щедро транжиря далеко не бесконечный резерв боеприпасов.
Корвет двинулся на таран. Скользящий удар не причинил серьёзных проблем, но на палубу спрыгнуло до дюжины пиратов, большинству удалось закрепиться.
По броне мостика защёлкали пули, одна даже проникла в смотровую щель и упала к ногам сплющенным кружком. Дар кинулся в сторону кормы.
Пираты укрылись за трубами. Матрос выпустил длинную очередь из винтовки-пулемёта, капитан придержал его и как мог объяснил: просто держи их на расстоянии. Если повезёт, «братва» на кораблях прекратит обстрел, опасаясь задеть своих.
Не повезло.
После некоторого затишья удары возобновились. Кто-то из пиратов завершил разворот и шёл вплотную в кильватере. Он осыпал «Рыцаря» снарядами из бакового орудия с дистанции револьверного выстрела. Если меж трубами кто-то уцелел из абордажной группы, сейчас им пришёл конец.
От труб остались воспоминания. Чёрный угольный дым стелился над самой водой, вырываясь из коротких бронированных обрубков, он же засасывался внутрь вместо свежего воздуха. К капитану пробрался чумазый матрос из машинного, больше жестами, чем словами объяснил: кочегары теряют сознание, тяги нет, топка скоро погаснет. Броненосец двигается на остаточном давлении в котле.
То есть до потери хода отделяют считанные минуты. Но пока давление не упало и паровой привод поворачивает башню, решение только одно: огонь!
От постоянных попаданий в корму вылетают заклёпки, расходятся швы обшивки. В трюм хлынула вода. Заработали паровые насосы, расходуя остатки давления… Но они стравили его недостаточно быстро, как произошло неожиданное событие. Его не могли предусмотреть ни капитан, ни строители «Рыцаря».
Над кораблём завис дирижабль. Пространство гондолы наполнилось проклятиями Далматиса и руганью его генералов. В углу, между иллюминатором и гальюном жался тей Йоргос. Давно разжалованный за поражение и плен, он пребывал в высшем пиратском обществе только как воздушный наблюдатель. Ничего ответственного вице-император ему не поручал. И, тем более, не просил совета.