Южный Урал № 13—14
Шрифт:
Песенное творчество рабочих Урала своими мотивами социального протеста, всем своим содержанием активно содействовало разрушению феодально-крепостнического и капиталистического строя.
В тематике рабочих песен отсутствуют фантастика и религиозно-мистические мотивы, несмотря на то, что во многих районах Урала в XVIII—XIX веках была очень сильна реакционная проповедь кержаков-раскольников, культивировавших мистику, обреченность, уход от социальной борьбы, смирение и покорность. Эти мотивы были преодолены в горнозаводском фольклоре. В некоторых его жанрах (не песенных) были созданы сатирические, антиклерикальные произведения, обличающие духовенство.
Главными
Народное творчество вообще, песенный жанр в частности, быстро откликалось на все выдающиеся события своего времени, на все изменения в общественной жизни, труде или быте масс. Можно с уверенностью предположить, что одним из таких значительных событий в жизни крепостных крестьян России XVIII века было переселение их в качестве горнорабочих на Урал, резкий переход от привычного труда земледельца к труду на заводах, шахтах и рудниках. Чужие места, иная природа и климат, опасная «огневая» работа у доменных печей или в глубине шахт, тяжелый казарменный быт должны были сильно поразить воображение крепостного крестьянства и, с одной стороны, разбудить в нем стремление к поэтическому творчеству, а с другой, — на первых порах создать настроение угнетенности, подавленности.
О крепостном труде на уральских заводах и в шахтах сохранилось в разных записях 19 песен: 3 варианта песни крепостных бергалов «О горных работах», 6 песен приписных к заводам крестьян, 3 песни рабочих-подростков, одна песня о рабочей каторге и 6 песен беглых работных людей.
Песня «О горных работах» рисует картины труда и быта крепостных рабочих Змеиногорского рудника в окрестностях г. Барнаула. Она, однако, могла получить широкое распространение и на Урале, так как условия труда и быта рабочих были здесь совершенно тождественны с сибирскими: и уральская и сибирская промышленность строились по одному и тому же плану «Регламента Уральского и Сибирского обербергамта», пользовались одним и тем же источником рабочей силы и теми же методами ее эксплуатации.
Все три варианта песни, без сомнения, подвергались литературной обработке. Так, например, зачин песни «О, се горные работы!» — носит явно книжный характер, в других вариантах исправлены и сделаны более четкими рифмы, некоторые резкие выражения смягчены и т. д.
Существующие записи дают возможность предполагать, что варианты песни «О горных работах», бытовавшие в среде крепостных рабочих XVIII и начала XIX веков и не предназначенные для печати, были, несомненно, более насыщены классовым содержанием, чем варианты, сообщенные для записи.
Все три варианта песни изображают типичные процессы тяжелых горных работ — добычи и плавки руды, промывки золота, обжига угля, отливки воды в шахтах, описывают рабочий день, военный строй на горных заводах; взаимоотношения с администрацией, настроение работных людей.
С глубоким реализмом, точностью и знанием заводской действительности изображены в песне процессы горнозаводских работ, «непосильные уроки», жестокие телесные наказания, от которых «валится кожа с плеч»… Песня сохраняет название примитивных инструментов, при помощи которых вручную производились самые тяжелые работы.
Авторы песни подробно рисуют распределение рабочих по «частям» (командам), во главе которых стояли горные офицеры или приставы, казарменную жизнь за решетками, под замками, ежедневную перекличку «в бергаме» (т. е. бергамте — горной военной канцелярии), наряды и разводы по работам.
Рисуя взаимоотношения
Варианты песни по-разному рисуют настроение рабочих и их отношение к труду. Первый вариант показывает подавленное боязливое настроение работных, их покорность начальству, их взгляд на подневольный труд, как на неизбежное зло, которому они не могут и не должны сопротивляться — «на работу бьют, треложат, мы противны быть не можем». Второй и третий варианты песни резче обнаруживают социальные противоречия, острее подчеркивают гнет и эксплуатацию, отношение рабочих к начальству и заводской действительности. «Постарайся, друг и брат, чтобы Правдин был богат». Классово-острая концовка песни ярко показывает иронию и задор рабочих, их глубокую ненависть к начальству, особенно к немцам-управляющим: «А домой когда пойдем, громко песню запоем. Как начальство любит нас, как начальство дует нас…»
В песне подчеркнут коллективизм массы, сознающей, что только дружные, слаженные действия всего рабочего коллектива могут служить защитой от притеснения начальства. Все три варианта песни показывают, что рабочие правильно видят причину своего угнетения не в шахтах, заводах и рудниках, а в людях, в начальстве. Тем не менее, у рабочих еще полностью отсутствует представление о лучшей жизни, о борьбе, о том, к чему должны быть направлены их стремления.
Песни приписных крестьян по тематике очень близки к песне «О горных работах». Они раскрывают те же темы бесправия, работы от «темна до темна», жестокой эксплуатации и принуждения. Работа приписных на демидовских и турчаниновских заводах в Нижней-Салде, Сысерти, Нижнем Тагиле, на рудниках «железной горы Благодати», на строительстве новых заводов ничем не отличалась от труда закрепощенных бергалов: «Со работы руки ноют, со ходьбы ноги болят, нам гулять не велят», «Уголь жгли, руду копали, свою силушку теряли, Турчанина проклинали», «Распроклятый Турчанин, со заводом со своим», «Ломит руки, ломит ноги… как до дому доберусь? Ой вы, царские остроги, ой ты, каторжная Русь!»
Детский труд в горнозаводской промышленности Урала находит яркое, и красочное отражение в песнях рабочих-подростков, промывальщиков золота на Змеиногорском и Миасских золотых рудниках. Песни рисуют образы забитых, бесправных рабочих-подростков, их жизнь в казарме, работы «до вечера, до потух зари», их одиночество и заброшенность. «На промывке на ручной есть нарядчик — некошной. Ходит — нас розгами дерет и на голове волосы рвет; в праздник робить заставляет, и сам за что не знает… Жаловаться не знаем кому — только богу одному. До его высоко, до царя далеко…»
Единственным средством спасения от рудника рабочие-подростки считают бегство в леса, хотя и сознают, что их поймают и тогда «до смерти задирают и замают».
Вот песня о рабочей каторге на Богословских горных заводах. Сюда отовсюду ссылали провинившихся крепостных работных людей. В песне говорится, что родная мать, отыскав сосланного сына, не узнает его: «горно-каторжные работы, знать, состарили они меня».
Песня о рабочей каторге ценна тем, что показывает растущее классовое самосознание рабочих — герой песни причину бед и страданий видит не в руднике и даже не в горнозаводском начальстве, а в крепостническо-самодержавном строе, в грозной воле «царя-монарха», беспощадно и жестоко губящей работных людей.