Южный Урал, № 5
Шрифт:
Такое определение слова «вешняк» меня, признаться, обескуражило. Я решил обратиться за разъяснением к Павлу Петровичу, потому что кто-кто, а он-то уж превосходно разбирается в значении этого слова на Урале. При первой же встрече я прочитал ему выдержку из рецензии. Павел Петрович ответил, что он не знает такого толкования слова «вешняк» и не думает, чтобы именно так толковал его Даль. Разговор наш был прерван. Прошло некоторое время, я уже забыл о «вешняке». Но вот на очередном литературном «четверге» Павел Петрович сует мне в руки какую-то бумажку.
— Что это, Павел Петрович.
— Прочитай.
Я прочел следующее, написанное неровным старческим почерком:
«Константин Васильевич!
Тут, видимо, просто недосмотр в рецензии. У Даля в числе прочих значений вешняка указано: «Запор, творило, ворота с подземным заслоном в плотинах и запрудах для спуска лишней весенней воды».
Это, как видите, совершенно точно передает значение слова вешняк, бытующее по всем уральским заводам.
К этому у Даля добавлено: «Иначе говоря. Вершняк или вышняк, что может быть правильно, когда есть нижняк, т. е. верхн. и нижн. плотина с творилом».
Мне не случалось слышать на Урале слов с такими ударениями, но иногда вешняки заменяются словом вершняки (почему-то всегда в множественном числе).
В словаре Ушакова дано 5 значений слова вешняк, но этого нет. Обычный недуг этого словаря: в нем нигде не найдешь того, что особенно нужно.
1.VII—49 г.
Страстный жизнелюбец, мужественный и стойкий в испытаниях, Павел Петрович не любил говорить о смерти. Уже будучи смертельно больным, он чуть ли не в юмористических тонах говорил о смерти людей, которых он знал.
— Доменщик Соколов хорошо умер. Накануне его с восьмидесятилетием поздравляли, с наградой и прочее. А на следующий день еще один посетитель явился с поздравлением. Соколов и говорит: «Что-то я устал, не могу». Прилег отдохнуть и помер… А вот академик один во время конференции умер… Доклад кто-то делал. А он сидит и как-то все на правый бок валится. Поглядели, а он уже не дышит…
Удивительна была способность П. П. Бажова оттенять природу вещей, выделять в явлении самый главный его признак, повернуть предмет самой яркой гранью.
— Старик один самоубийством кончал, — рассказывал Павел Петрович. — Было это зимой в Ирбитском районе. Вот, значит, этот старик подошел к колодцу, снял полушубок, снял валенки и сиганул в колодец. Вот она, психология «хозяйственного мужика». В смертный час и то подумал: зачем добру пропадать…
Павел Петрович всегда резко возражал против бесполезного труда, не приносящего никому никакой пользы.
— Жил вот старик один, — говорил писатель, — каждую ночь у него огонь горел. Видели в окно: сидит старик над книгой. И пошла про него молва: ученый. Умер старик. Стали искать плоды его труда. И что же оказалось. Он подсчитывал, сколько букв в библии… Вот тебе и ученый.
П. П. Бажов был певцом труда и подлинно прекрасным в его глазах был только человек труда, творчества, вдохновенного труда на пользу народа.
«Работа — она штука долговекая. Человек умрет, а дело его останется».
Эти слова начертаны на цоколе временного памятника П. П. Бажову. Они были лейтмотивом всего его творчества, всей его жизни. Бессмертным в памяти народа осталось имя его — имя творца «Малахитовой шкатулки», одного из крупнейших писателей сталинской эпохи.
Тот, кто слушал неторопливую глуховатую речь П. П. Бажова, не забудет его очарования. Это почти всегда был увлекательный по форме, глубокий по содержанию рассказ, основанный на внимательном изучении жизни, на широкой эрудиции. Язык его поражал богатством и своеобразием. Исконное уральское «о» и иностранное «эталон», острая народная шутка и латинская поговорка — все это соединялось в какой-то неповторимый сплав. Так мог говорить только Бажов.
Художник большой силы чувствовался в каждом его выступлении. Помню, например, что свой доклад на конференции, посвященной истории Екатеринбурга — Свердловска, он начал с известного чеховского рассказа о старухе и дьячке, который перепутал в своем синодике живых и умерших.
— Вот и вы, товарищи, в моем докладе разберите сами, что к чему. Может, я тоже вроде чеховского дьячка напутал…
Это было, конечно, лишь выражением исключительной скромности этого человека.
Не собраны еще выступления П. П. Бажова — его речи и доклады, сверкавшие блеском мысли и художественного таланта. Это богатый материал. Выступления П. П. Бажова были всегда полны незабываемых образов, по-бажовски самобытных и народных. Политические понятия он умел выражать образно, ярко. Например, речь перед избирателями в г. Красноуфимске в феврале 1946 года Павел Петрович заключил так:
— Недавно мне был задан вопрос: что такое советская демократия. Вместо ответа я привел один пример из практики уральских гранильщиков. При огранке изумруда самым лучшим образцом у старых гранильщиков считается камень, имеющий так называемую «теплую грань». Мастер должен добиться, чтобы каждая грань была на строго одинаковом расстоянии от так называемого «куста» — узла преломления света. Этот пример, мне кажется, глубоко символичен. Как в драгоценном изумруде, в нашей стране солнце Сталинской Конституции находится на одинаковом расстоянии от каждого советского человека, одинаково тепло и ярко светит каждому из нас. Если тебе действительно дороги интересы Родины, своего народа, — трудись честно, развивай свои способности, а Родина, народ не забудут твоего труда…
П. П. Бажов, как и герой его чудесного сказа «Каменный цветок» мастер Данило, всегда был с людьми и назначение своей жизни видел в служении народу. С первых же дней войны он, давно уже будучи пенсионером, пришел в издательство и заявил, что хочет работать. В грозные для Родины дни писатель-патриот работал с напряжением всех своих сил.
Народ облек его своим доверием, избрав депутатом Верховного Совета СССР. Павел Петрович полностью оправдал это доверие. Исключительно пунктуально выполнял он свои обязанности. Свердловчане видели знакомую сутулую фигуру Бажова, медленной стариковской походкой подходившего к зданию облисполкома. Здесь в нижнем этаже находилась его комната депутата. Отсюда он не выходил, не приняв всех посетителей, не выслушав всех, кто обращался к нему за советом и помощью.
— Со всякими вопросами приходят: о квартире, о покосных участках и прочее, — рассказывал он однажды, — на первый взгляд, кажется, мелочи, а если подумать, так совсем не мелочи.
Многим оказал он помощь, и многие долго будут вспоминать его не только как писателя, но и как государственного деятеля, показывавшего пример большевистского отношения к своим обязанностям. Трудно себе представить Бажова вне этих обязанностей. Обычным было видеть его беседующим с людьми самых разнообразных профессий. Обычно было видеть его в президиуме собраний, на трибуне. Он немыслим был вне коллектива, в отрыве от большой жизни нашей страны. До конца дней своих он активно вторгался, входил в эту жизнь.