Z значит Захария

О'Брайен Роберт К.

Решение обеих проблем лежало на поверхности. Я направилась к пруду, держа на виду его канистру для воды — на случай, если мистер Лумис следит за мной, пусть думает, что я ухожу лишь с одной целью — принести ему воды.

Достигнув пруда и оказавшись вне поля зрения моего противника, я поставила канистру на землю и припустила вверх по склону, всё время оставаясь под прикрытием растительности на дальнем от дома берегу ручья. В пещере я взяла нож, а заодно и бидон для молока и помчалась обратно к пруду. Там я, несколько запыхавшись, наполнила канистру водой. Вернулась к дому (вся операция заняла минуты четыре-пять) и поставила канистру на крыльцо рядом с яйцами и молоком,

уверенная, что провернула всё без сучка и задоринки, не пробудив в своём противнике подозрений. Как выяснилось, я глубоко ошиблась.

Забитую курицу я выпотрошила и ощипала в амбаре, на отцовском верстаке; разрубила её на небольшие куски и разделила их на две примерно равные кучки — одна для мистера Лумиса, другая для меня. Поскольку курица была старая, её лучше бы запечь, но с этим уж ничего не поделаешь. А моему противнику и так сойдёт — ну, будет жестковата, подумаешь.

Положив его долю курицы на крыльцо рядом с остальными продуктами, я направилась в огород — окучить томаты. Обильно унавоженные, они вымахали мощные и густые, и на них уже висели маленькие зелёные помидорчики. Собственно, кустики уже можно было подвязывать. Шесты для подвязки лежали в кладовке в амбаре, там же хранились и верёвки; так что, покончив с окучиванием, я подвязала растения. Всего на огороде росло двадцать восемь кустов томатов. Если я ухитрюсь решить проблему их консервирования, то урожая хватит на всю зиму. Какая злая ирония — после стольких хлопот с плитой не иметь возможности ею воспользоваться!

Я отдам мистеру Лумису половину урожая, а свою половину спрячу в пещере — там она не замёрзнет. Я обдумывала всё это за ланчем, который состоял из пары кукурузных лепёшек, завалявшихся в кармане; я съела их, сидя на земле и прислонившись спиной к ограде. Поев, я немного отдохнула, полюбовалась кустиками томатов — здоровыми, крепкими, с блестящими тёмно-зелёными листьями. Картошка, кстати, тоже хорошо сохранится в пещере.

Всё, перерыв окончен, пора браться за пшеницу. Я поднялась и направилась в амбар за трактором.

Вот здесь-то и начались настоящие проблемы: хотя сам трактор стоял где положено, ключ зажигания куда-то пропал.

Я поискала на полу, предположив, что мистер Лумис, катавшийся накануне, уронил ключ и не заметил. Пол, сколоченный из широких, почерневших массивных досок, был чисто выметен, так что я бы сразу увидела пропажу. Но ключа нигде не было.

И тут я кое-что вспомнила. Ключ всегда оставался в тракторе, а чтобы он не потерялся, отец прикрепил его к рулевой колонке на длинной проволоке; о таких вещах, как правило, забываешь — уж больно они привычны. Так что мистер Лумис никак не мог нечаянно уронить ключ. Он, конечно же, забрал его с собой, и сделал это очень даже намеренно, поскольку чтобы открутить проволоку, нужно потратить и время, и усилия. Но зачем?! Единственное объяснение, пришедшее мне в голову, было таково: в своём стремлении контролировать расход бензина, он хочет, чтобы я каждый раз, когда мне нужен трактор, просила на это его позволения и сообщала, для чего. Объяснение было неверным, но я была либо недостаточно сообразительна, либо не слишком сильно встревожена, чтобы осознать это уже в тот момент.

Существовал и запасной ключ, я даже знала, где он, но толку от этого знания было мало: ключ висел на связке, хранящейся в кармане моего отца где-то в мёртвых землях...

Я подумала: ну и ничего страшного, пойду и попрошу у мистера Лумиса ключ. Это, как ни крути, не только моя, но и его пшеница.

Я подошла к переднему входу в дом, остановилась на дороге и так и стояла на виду, как раньше. Реакция последовала

не сразу; из трубы вился дымок — мистер Лумис, должно быть, возился с курицей на кухне. Прождав минут пять, я собралась с духом, ступила на веранду, постучала в дверь и тут же вернулась на исходную позицию. До меня донёсся лай Фаро, а ещё через минуту на веранде появился мистер Лумис. Я подозревала, он видел, как я направилась к трактору, и, значит, ожидал, что я приду сюда, просто опять притворялся.

— С возвращением! — весьма приветливо воскликнул он. — Какой приятный сюрприз! Должен поблагодарить тебя за курицу, я как раз жарю её. Не присоединишься?..

— Нет, спасибо, — отказалась я. — Уже пообедала.

— Жаль, жаль, — проговорил он. — У тебя осталась твоя половинка, верно? Но где же ты будешь её готовить?

Ага, вот что не давало ему покоя — где у меня очаг. Наверно, все глаза проглядел, высматривая дым или огонь. Я оставила вопрос без ответа.

— Я пришла, потому что не могу найти ключ от трактора.

— Ключ? — мягко удивился он. — Ах да, ключ... Я несколько раз ездил на тракторе по вечерам, просто чтобы попрактиковаться. Да ты, наверно, знаешь об этом? Так вот, я решил держать ключ в доме — так безопаснее.

Я сказала:

— Но он мне нужен. Я хотела подсыпать удобрения в пшеницу...

Мистер Лумис сделал пару шагов вперёд и уселся на ступеньку, как будто собирался поболтать о том о сём с проходящим мимо соседом. Я заметила, что хотя он и держался за перила, но сел без малейшего напряжения. Его ноги явно приходили в норму; о тросточке он уже и думать забыл.

— Мне необходимо поразмыслить об этом, — произнёс он. — Я ещё не решил, как поступить. — И вдруг его приветливая манера куда-то резко улетучилась. — Видишь ли, если ты и впредь будешь продолжать вести себя как дурочка, шляясь неизвестно где, тебе придётся обходиться без некоторых вещей.

— Но ведь пшеницу...

— Например, плита. Я полагаю, что ты бы не прочь забрать её, раз уж тебе пришлось столько с нею повозиться. Ну и, наверно, ты испытываешь нужду в прочем скарбе. Чем больше пройдёт времени, тем хуже тебе будет.

Тогда я ещё не понимала, что он имел в виду. Теперь понимаю.

Я сказала:

— Но это же была ваша идея — посеять пшеницу, и я согласилась, что это разумно. Вы ведь тоже заинтересованы в том, чтобы собрать урожай?

— Я сказал, что ещё не решил, как поступить. Подумаю, посмотрю, но не сейчас. У меня там курица — в твоей поваренной книге написано, что надо жарить пятнадцать минут на каждой стороне. Пора повернуть. — Он встал — опять-таки, без особых усилий. — Возможно, удобрение пшеницы я возьму на себя.

Он направился к двери, а на ходу прибавил:

— Ты молодец, что прихватила с собой не только бидон для молока, но и нож. А то чем бы ты разделывала курицу? — И захлопнул за собой дверь.

Я так и осталась стоять, вытаращив глаза — недоумевающая, сбитая с толку, словом, дура дурой. Сбитая с толку, потому что не знала, что же мне теперь делать; недоумевающая, потому что не могла понять, почему он не даёт мне пользоваться трактором. Ну а дура — потому что из его слов непреложно вытекало, какую грубую ошибку я совершила. Я-то восхищалась, как здорово всё придумала: взяла на пруд канистру, сбегала в пещеру и обратно — а потом возвратилась к дому с ножом и бидоном! Само собой, мистер Лумис видел, с чем я уходила и с чем вернулась, и понял, что я взяла эти вещи в том месте, где сейчас обитаю; и это место всего в каких-то нескольких минутах от пруда. Мне ещё повезло, что самого пруда из дома не видно; я не выдала себя полностью — лишь отчасти.