За боем бой
Шрифт:
– На общем собрании.
– И после этого вы у меня спрашиваете, откуда я узнал!
– В самом деле...
– смутился Попов.
– Вы свободны... Извините...
Из инструкции "Руководство для следственных комиссий при отрядах":
"...производить следствия по всем проступкам и преступлениям, после чего следственный материал передавать в военно-полевой суд, который определяет наказание... Утверждение приговора военно-полевых судов принадлежит власти командующих отрядов. В случае несогласия командующего с постановлением суда весь следственный материал передается
Боровский был приговорен к расстрелу. По просьбе командущего Уральским отрядом Павлищева приведение приговора в исполнение было отложено с целью проведения доследования.
Главком не возражал.
Дневник военспеца Главного штаба
Сводного Уральского отряда
Андрея Владимирцева
29 августа, Михайловское
Мы все-таки вышли к Самаро-Златоустовской железной дороге и находимся в десяти верстах от Уфы. Но чего это стоило!
С самого нашего отхода от Богоявленска белые шли по пятам. Мы двигались на север, а с юга нас прикрывал Богоявленский полк и две кавалерийские сотни верхнеуральцев. Белые хорошо использовали нашу передышку и, пока мы митинговали в Богоявленске, перегруппировались и обложили нас со всех сторон.
Но теперь мы уже точно знали, куда прорываемся. Кто-то принес в штаб найденную на убитом офицере газету "Народное дело". Белогвардейцы писали о том, что линия фронта проходит по линии Бирск - Кунгур. Значит, расчет Блюхера оказался правильным. Но до Кунгура нужно еще дойти!
Тяжелый бой был возле Зилима. Белые накрыли поселок артиллерийским огнем, сожгли дотла и пошли в атаку. Я читал донесение Калмыкова, написанное прыгающими буквами: "Кругом идет бой. Деревня Зилим вся сгорела. Противник пытается переправиться через реку, но безуспешно. Он все время обстреливает нас из четырех орудий... Ввиду того, что деревня сожжена, оттягиваю полк к опушке леса, находящегося в двух верстах от Зилима".
Потом Калмыков запросил помощи и боеприпасов. Я сам под диктовку главкома написал приказ: "Богоявленскому отряду с приданными сотнями, оставаясь на занятой позиции, упорно задерживать дальнейшее продвижение противника". И богоявленцы стояли.
Одновременно шел бой под селом Ирныкши. Во время рекогносцировки командиры во главе с Блюхером попали под пулеметный огонь, и под главкомом была убита лошадь. Белые отчаянно ломились вперед, но отряды Томина и Павлищева сдерживали, а вечером интернационалисты Сокача перешли в наступление и отбросили белых. Отличился китаец Ли Хунчан. Раньше он был стрелком, но очень завидовал пулеметчикам. Однажды ночью китаец исчез, а утром вернулся в казачьей фуражке с пулеметом "кольт".
Постепенно наши силы стягивались к реке Сим. Павлищеву было приказано готовиться к переправе, и вскоре он прислал донесение: "Броды через реку Сим имеются в районе деревни Бердина Поляна. Почва здесь - песок и галька. Брод удобен, но довольно глубок. Считаю, что весь отряд этим бродом перейдет через Сим..." Мы уже было собрались форсировать реку, но противник подтянул силы, и все броды оказались под огнем, белые бросили к Бердиной Поляне основные силы, и все наши атаки, все попытки переправиться захлебывались в крови.
Кто знает, как бы сложилась наша судьба, если бы не отряд Данберга: у хутора Александровского он стремительным броском форсировал Сим и ударил вдоль реки, белые оттянули силы от Бердиной Поляны, а тут уже рота Михайлюка перешла реку и закрепилась на другом берегу. Теперь можно было переправляться всему отряду. И если б не госпиталь, артиллерия, обоз, люди бы перешли по речным перекатам. Нужно строить мост!
Незадолго до этого была создана маленькая саперная команда. До настоящего момента бойцы валили телеграфные столбы, нарушали связь белых, разбирали чугунку. Василий Константинович вызвал Голубых:
– Миша, нужен мост. Чем тебе надо помочь?
– Василий Константинович, - развел руками Голубых.
– Мост?! А гвозди, топоры, проволока?
– Нет у нас ничего.
– Тогда хоть роту дай!
– Хорошо, даю роту пехоты. И вот - Владимирцева помощником. Действуй.
– "Действуй", - ворчал Голубых.
– А как? Я же не военный инженер, я четырехмесячную школу прапорщиков закончил. Нам только про окопы и капониры рассказывали. Мост... Я и забора-то никогда не ставил. Ну где я хотя бы топоры возьму?!
– А в обозе, у беженцев!
– вдруг подсказал кто-то из саперов, но в это время раздался свист снаряда, и мы бросились на землю.
– Точно!
– обрадовался Голубых, он поднялся и отряхивал землю с френча.
– Слушай, Владимирцев, бери людей и давай в обоз. Веревок тоже попросите, а если не будет, берите вожжи, обещайте, что вернем!
В обозе мы разжились девятнадцатью топорами и четырнадцатью вожжами. К нашему возвращению саперы уже начали валить деревья. Нужно было в соответствии с намеченным планом измерить глубину реки, но лодок не было и в помине. Сделали так: два бревна стянули вожжами, на них верхом сели боевики и, отталкиваясь жердями, одновременно измеряли глубину. Чтобы бревна не унесло, мы вожжами же привязали их к дереву, росшему возле воды.
Постепенно на берегу росли штабеля разделанных бревен и жердей, но прибивать настил было нечем, и жерди привязывали к бревнам вожжами. Вместо досок тоже настилали бревна. Через сутки падавшие от усталости саперы закончили мост, и Голубых отправил главкому донесение: "Постройка моста закончена. Остаюсь с командой на мосту до конца переправы".
Началась переправа. Труднее всего оказалось переправить на правый берег раненых. Начальник санитарной части Федосеев метался от повозки к повозке и причитал:
– Это же не мост, а чистое смертоубийство. Осторожнее... Легкораненые пусть сойдут с повозок. А того товарища переложите на носилки - он тряски не выдержит. Да осторожнее!
Мы боялись, что наше шаткое сооружение не выдержит тяжести пушек, которые переправляли на руках.
Понятно, что переправа десятитысячной армии - это дело не одного часа, тем более что белые наседали со всех сторон и постоянно приходилось бросать отряды то туда, то сюда, чтобы отбить очередную атаку. Василий Константинович, Томин, Павлищев и другие командиры перешли на правый берег и командовали боем прямо в цепях.