(За)буду его
Шрифт:
В это время его любовница спрыгивает с кровати, берет с пола чулки и пробегает в коридор, в чем мать родила.
Рывком стаскиваю с Черкасова одеяло и мутными взглядом смотрю на тело, покрытое отпечатками губ с красной помадой.
Они везде: на груди, на голом торсе и на каждом сантиметре его тела ниже пупка.
Еще секунду назад я хотела, чтобы он проснулся, хотела увидеть его стыдливые глаза, швыряться в него словами ненависти и требовать объяснений.
Но теперь смотрю на его зацелованное тело, представляю,
Я не желаю слушать его бредовые оправдания, от которых мне не станет легче. Сяду в машину и уеду отсюда как можно дальше. А потом приложу все усилия, чтобы вычеркнуть его из своей жизни и никогда больше не видеть. Даже по телевизору.
Не сводя с него взгляда, протягиваю руку к ящику трюмо, открываю его и нащупываю небольшую коробку с подарком. Ставлю ее на кровать рядом с ним и на ватных ногах выхожу из комнаты.
Наступаю на красный бюстгальтер, поднимаю его и, задыхаясь от слез, иду на первый этаж.
Замечаю, что на лестнице уже нет блузки и ботильонов, а когда спускаюсь, застаю у двери Красовскую, торопливо надевающую шубу.
– Ты забыла! – кидаю ей в ноги бюстгальтер, но она не обращает на него внимания.
– Можно я телефон заберу? – кивает она в сторону кухни. – М-мне нужно вызвать такси.
– Телефон? – сверлю ее взглядом. – Да-да, конечно. Где он?
– В кухне.
Иду в кухню, хватаю с барной стойки ее мобильник и замшевую сумку, разворачиваюсь и швыряю их к входной двери. По пути обратно вижу трещину на стекле телефона, а Красовская, глядя то на меня, то на мобильник, хлопает глазами.
– Ты разбила его!
– Разбила телефон? – выдыхаю я. – И эта говорит та, которая разбила мою жизнь?
Я медленно иду к ней, чувствую, как ногти до боли впиваются в ладони, тело начинает полыхать от желания вытащить ее из дома за волосы.
Красовская, испуганно глядя на меня, торопливо берет с пола сумку, пятится к двери, нащупывает ручку и выскальзывает на улицу.
Оставив после себя лифчик, разбитый телефон и мою разорванную на куски душу.
Слышу шаги за спиной, на мое плечо внезапно ложится ладонь, я сжимаю губы, разворачиваюсь и залепляю по колючей щеке мощнейшую пощечину.
Мутным взглядом вижу, как Саша, быстро моргая, трет щеку.
– Ален, т-ты чего? – Он делает шаг назад.
Я набираю в легкие воздух, запускаю пальцы в волосы и прерывисто выдыхаю.
– Я думала, это Черкасов, – спустя секунду отвечаю я и, пристально глядя на него, добавляю: – Когда он проспится, передай ему от меня эту пощечину.
Ничего ему не объясняя, иду в ванную комнату, быстро надеваю платье, которое оставила на стиральной машине, натягиваю капроновые колготки. Выйдя, слышу со второго этажа крик Казаринова:
– Черкасов, проснись! Аленка там вся в слезах закрылась в ванной. Иди к ней, идиот!
Я быстро надеваю пальто, сую ноги в сапоги, хватаю с обувницы ключи от машины и задерживаю взгляд на бордовом берете.
Через пару минут сажусь в машину, вставляю ключ в зажигание, поднимаю взгляд на входную дверь и вижу, как из дома выходит Черкасов.
Он завязывает пояс на длинном халате, спускается босыми ногами по ступенькам, и что-то выкрикивает мне.
Я нажимаю на кнопку брелока, резко сдаю назад, выкручиваю руль, разворачиваю машину и включаю фары, освещая ему пугало, стоящее во дворе в бордовом берете и красном лифчике.
Поворачиваю голову, смотрю, как Черкасов, глядя на пугало, запускает пальцы в волосы, болезненно кривит лицо и переводит на меня растерянный взгляд.
«Пусть оно стоит напротив твоих окон и напоминает, что ты сделал этой ночью…» – проговариваю про себя я, поворачиваю машину к открывшимся воротам и утапливаю педаль в пол.
– Ненавижу! Призираю! – рыдаю я, стуча по рулю рукой, и спустя секунду тишину машины разрезает мой неистовый крик. – А-а-а-а! А-а-а-а!
Вылетаю на трассу и с ужасом понимаю, что я даже не посмотрела по сторонам.
Понимаю, что в таком состоянии я могу разбиться, делаю несколько вдохов и сбавляю скорость. Потом быстро вытираю глаза и, включая дальний свет, двигаюсь со скоростью восемьдесят.
Под бесконечный поток слез вспоминаю, как еще сегодня утром Олег принес мне кофе в постель и разбудил словами: «Просыпайся, любимая».
Как вчера мы засыпали, грея друг друга в объятиях и рассуждая о том, что сразу после медового месяца будем пробовать зачать ребенка.
А сейчас перед глазами появляется его обнаженное тело, покрытое поцелуями, и в моем сердце с адской болью прокручивается отвертка.
«Я не думала, что он набросится на меня…» – звучат в голове слова его любовницы.
– Мразь! – выкрикиваю я, захлебываясь слезами. – Ненавижу! Ненавижу тебя! Ненавижу-у-у-у!
Сейчас же соберу все вещи и поеду к родителям. Ни на секунду не задержусь в его квар…
Я резко замираю, кидаю взгляд на пассажирское сиденье, и меня словно окатывает ледяной водой: сумка с правами, телефоном, ключами от дома и кошельком осталась на даче…
– О, боже, только не это… – протягиваю я и, включив аварийку, сворачиваю на обочину.
Останавливаю машину, откидываюсь на спинку сиденья и, закрыв глаза, массирую виски.
«Что же делать? Что же мне делать-то, а?.. Без ключей мне не попасть в квартиру, без прав не уехать к родителям в село…»
Я закипаю от одной только мысли, что мне сейчас предстоит встретиться с Черкасовым. Чувствую, как от злости учащается пульс, как лицо заливает краской.
Но мне ничего не остается, как развернуть машину и поехать обратно.
С каждым километром во мне все больше и больше разгорается пожарище.