(За)буду его
Шрифт:
Иду за ним в кухню, вижу на экране незнакомый номер, прижимаю телефон к уху.
– Алло! – грубо отвечаю я.
– Доброй ночи! Вам знакома Алена Дружинина? – спрашивает мужской голос.
– Да. А что случилось? Кто вы?
– Ее только что доставили в отделение реанимации. Она попала в аварию.
Глава 5
Запираю дверь, в куртке и в обуви прохожу в кухню,
Я только что от нее.
Перед глазами появляется картинка, как она лежит в кислородной маске, и мое горло до боли сжимает невидимая рука. Впиваюсь пальцами в голову и, не сводя взгляда с ее улыбающегося лица, медленно оседаю на пол.
«Если ты смотришь это видео, значит, я уже стала твое женой».
«…Значит, я уже стала твоей женой».
«…Стала твоей женой», – троекратно звучит в голове ее голос, отчего мое тело вот-вот разорвется на куски.
Снова и снова представляю, как она поставила коробку с подарком рядом с моим зацелованным телом и боюсь подумать, что она чувствовала в тот момент, в каком состоянии села за руль.
Вторые сутки не сплю, не ем, и не нахожу себе места от душевных терзаний и чувством вины перед ней.
Сейчас я должен был надевать смокинг, Алена – свадебное платье. Но вместо этого она лежит вся в бинтах и проводах.
Закрытая черепно-мозговая травма, перелом руки, множественные ушибы. И все это благодаря мне!
– Мне, черт возьми! – кричу я и ударяю кулаком по кафелю.
Костяшки правой руки ноют от боли, перед глазами стоит искореженный БМВ Алены с разбитым лобовым, а в голове звучит мой крик, вспарывающий тишину темной трассы.
Смутно помню, как я упал на колени перед ее машиной и как меня оттаскивали от нее Казаринов и мой отец, который приехал за мной на дачу.
Поднимаюсь на ноги, подхожу к панорамному окну, несколько секунд молча смотрю на город и прижимаюсь лбом к холодному стеклу.
«Полгода назад ты меня почти из петли достала, а теперь я чуть не убил тебя…»
Вспоминаю, как Алена поддерживала меня, когда я был на грани. Когда по новостям транслировали то видео, а сотни блогеров повышали рейтинги на своих каналах за счет скверной истории с моим участием.
От меня тогда отвернулись многие друзья, поклонники сыпали проклятья в директ, и только Алена оставалась рядом. Только она и еще несколько близких людей верили мне.
В кармане куртки звонит мобильник, я быстро достаю его, в надежде, что звонят из больницы.
«Казаринов», – светится на экране.
– Да, Сань, – отходя от окна, отвечаю я и устало опускаюсь на диван.
– Ну что там, есть новости из больницы?
– Все еще без сознания, – вздыхаю я. – Сейчас приму душ, переоденусь и поеду обратно к ней.
– Держись там, братан. Я пару часов буду на совещании, а потом если что-то вдруг понадобится, маякни, ок?
– Договорились.
Я собираюсь убрать телефон, но Саня останавливает меня словами:
– Ты кстати видел, что Красовская опубликовала в инсте?
Я резко подаюсь вперед, чувствую, как подпрыгивает пульс. В голову влетает мысль, что она выложила там какие-то фотографии.
Скидываю звонок, спустя секунду ищу в инсте страницу Красовской и сжимаю в руке мобильник: она закрыла от меня свой профиль.
Быстро набираю Казаринову, но он не берет трубку.
Слышу гудки по второй линии, смотрю на экран, гетконтакт определяет номер телефона больницы, и я молниеносно переключаюсь на вызов.
– Олег Александрович, Алена пришла в себя, – сообщает ее лечащий врач.
– Можно увидеть ее? – соскакивая с дивана, спрашиваю я и бегу в коридор.
– Да, можете. Сейчас с ней ее родители.
– Черт! Черт! Черт! – кидаю на соседнее сиденье разряженный мобильник и пока стою на светофоре еще раз открываю бардачок.
Переворачиваю там все вверх дном, заглядываю в отделение между сиденьями – тщетно.
На днях Алена брала мое автозарядное и, видимо, так и не вернула обратно.
– Теперь никому не позвонить и не узнать, что там опубликовала Красовская…
От злости ударяю по рулю, сжимаю губы.
«Эта сука решила меня добить?!»
В голове настоящий раздрай: мысли о публикации чередуются с тревогой – не представляю, как я сейчас появлюсь перед Аленой. Она наверняка не захочет видеть меня.
И ее родители – тоже.
Раз они сейчас у нее, то, скорее всего, они уже в курсе, что случилось на даче.
Я виделся с ними вчера в больнице, но у меня язык не повернулся рассказать им об этом.
Ее мать не могла связать даже двух слов, начинала что-то говорить и тут же пускалась в слезы. А отец Алены поддерживал меня, даже не догадываясь по чьей вине их дочь находится на операционном столе.
Мне больно и стыдно смотреть им в глаза. Ведь все думают, что она попала в аварию, когда ехала на дачу с девичника. Никто кроме меня, Казаринова, Красовской и самой Алены не знает, что это было совсем не так.
И для меня все еще остается вопросом: почему она развернулась? Может, что-то забыла на даче? Может, немного остыв, решила вернуться и поговорить со мной?
Через полчаса я уже бегу по коридору больницы.
Вхожу в отделение реанимации, меня просят надеть сменную обувь и халат. Вижу у палаты родителей Алены, слежу за их реакцией и уже ожидаю, что меня вот-вот начнут проклинать и потребуют убраться из жизни их дочери.
Но вместо этого мать Алены обнимает меня и, всхлипывая в мое плечо, сообщает, что она пришла в себя.