За други своя. Добровольцы
Шрифт:
Он набросился сверху и стал бороться, я едва не применил болевой приём, как понял: не бороться, а обнимать. Сквозь смех его, вырвались слова: «А кому же ещё?»
Я порциями выдохнул: ну, у тебя и шуточки.
— Пойми и меня: ты капитан, а как же дружба? Я уже не смогу, как раньше…
Щёки мои автоматически надулись, ну ты и гад… Но улыбка расползлась раньше: ты снова шутку задумал! Начитался всякого, теперь на мне испытываешь варианты поведения. Редактор!
Чуть отлегло — решил отыграться:
— Стану капитаном — буду просить, чтобы тебя перевели в другой экипаж. Мне поэты не нужны в команде.
— Эй, ты в своём… — До него дошло быстрее. — Я-то не попался на удочку, считай, сразу раскусил. Но будущему капитану простительно. Ты же ко всему серьёзно должен подходить. Э-эх!
Я поднял на него глаза: что ещё?
— Был у меня надёжный друг. А жизнь так повернула — потерял.
Я пригрозил кулаком. А вокруг ребята разошлись таким звонким смехом, — я и не догадывался, что за нами давно наблюдают.
— Я тебе припомню, дружок, при случае отыграюсь!
Хохот очень быстро перешёл в истерический, словно прорвало плотину. И потом, позже, роясь в воспоминаниях, я отыскал причину безудержному веселью. Довольно прилично по срокам, мы удерживали себя в рамках обучения, погружались в тонкости систем корабля, считай, без отдыха. В таких случаях разгрузка не бывает лишней. Эпизод запомнился по ключевому слову «каникулы». Пусть, и не родное слово, да пришлось кстати. Но именно с того самого дня ЛадоПер встречал меня с неизменным вопросом на лице: ну, что-то приготовил, чтобы вернуть должок?
Мозги устроены по-разному. И хотел бы чем ответить, да ничего путного в голову не приходило. Кажется, у будущего капитана мозги работают на другие цели.
Дело шло к отбою, студенты сидели в планшетах. Кому ЛадоПер напел про течение в литературе, те пошли знакомиться, что навыдумывали земляне. Получается, никто больше фантастику не пишет. Всем хватает того, что имеют, и только нашим братьям там не позавидуешь. Одну лекцию капитан успел прочесть о положении на планете. Главное достижение захватчиков — создали такую информационную блокаду, что единицы только понимают, в каком положении живут.
Пока окончательно улеглись, дружок дважды, как бы спросонья, хватал меня за руку, спрашивая: «Ты ещё здесь? Не ушёл?»
Студентам только дай повод: хохотали тайком и в голос.
Часть 6
За ручку двери я брался с малым волнением. Успокаивал сам себя: мы просто перешли на следующую ступень, немного новой информации, и отдельные пункты придётся запоминать с первого раза.
Восемь кресел, такого же образца, будто присматривались ко мне: этого здоровяка кому-то придётся ублажать.
— Выдержите! Другие выдерживали. — Отметился я, как провёл ритуал местного значения.
— Ну, ладно, посмотрим… — Огляделся я. — И кто из вас такой смелый? — Ответа, конечно не, не дождался. Зато оба пилота знаком поприветствовали. СвентоПрав указал на спуск в подвал. Все там. Может, что случилось?
— Мне можно спуститься?
Кивать в ответ пилоты умеют, не отрываясь от основного занятия.
При моём приближении, снизу выехал поручень. Подвижная часть вышла из трубы большего диаметра, я опробовал на прочность — не подалась. На совесть делают, раз такая мелочь обладает запасом прочности, к остальному оборудованию претензий не имею.
Потолок низковат, пришлось чуть шею втянуть. Экипаж колдовал над устройством, с боку напоминающем гриб. Разборная шляпка, под ней множество шкал, стрелок, индикаторов.
— Доброго утра!
Капитан вышел навстречу — трёх шагов достаточно.
— Попрощался со всеми?
— То есть?
— Не скоро они теперь тебя увидят. Или дать денёк на отвыкание?
Я закусил губу. Розыгрыш за розыгрышем. Для себя решил: клоунов в моём экипаже не будет.
— Ты уж забыл, как наш Повар привечал офицеров «хвоста»? Не понравилось?
— Еле сдерживался, чтобы не рассмеяться.
— Тогда запомни: двигатели наши на юморе ходят. И ведёрко топлива, почти на год хватает.
И подумалось мне: с таким отношением к обучению… лучше помолчу, он читает мысли.
— Это тот самый прибор, который нужно настраивать по положению сорока солнц?
Капитан уступил путь, посторонился.
— Иди и познакомься. Можешь поцеловать. Все, кто это сделал, не имеют проблем с ориентированием в пространстве.
Я оглянулся на ходу.
— На юморе, говоришь? Ты один за несколько минут заполнил баки наполовину.
А после началась серьёзная подготовка. Мы с капитаном остались у «гриба» одни, я вёл подсчёт шкал, дважды сбивался, но сорок насчитал. Теперь взялись за управление. По окружности шляпки размещались колёсики, каждое управляло одной шкалой.
— Принцип понятен? Трогать не будем, на сутки хватит. А утром ты настроишь по всем сорока.
— Что будет, если не смогу настроить?
Капитан присмотрелся ко мне, будто оценивал — завернуть что-то такое или дать прямой ответ.
— В этом случае, мы подойдём к иллюминатору. Если нос корабля и хвост видны одновременно, всё выставил верно.
— Хорошо, верю… Я прямо сейчас выйду в салон.
— Сходи и убедись. Но запечатлей поцелуй сперва, я отвернусь, коль стесняешься.
На всякий случай, я мельком глянул по сторонам. Если это розыгрыш для новичков, то все до меня прошли, и этот обряд как-то всех объединяет… Как всё сложно! Остался бы на Тоболе — не проходил бы через такие испытания. Поцеловать прибор — и пополнить ряды простаков, кого таким же способом зачислили в команду по юмору. Я не соглашался быть артистом, я воин!