За други своя. Добровольцы
Шрифт:
— На Тоболе тоже есть библиотека, полно древних книг. Но этой у нас точно нет. — Хотел я сделать товарищу приятное, ведь умеет встречать гостей. — Как освоюсь на каком посту, возьмёшь в ученики?
Он перекинул страницу, напустил важный вид:
— Очередь большая. Я попросил крайнего, чтобы больше не занимали. Ежели я всех стану обучать, кто за меня мою жизнь проживёт?
— Я смотрю, ты серьёзно увлекаешься рецептами.
— Мастерство надо постоянно повышать, чтобы не повторяться.
«Б-2403» заходил на глыбу, молодые пилоты вели корабль над поверхностью, высматривая место для посадки. Капитан рядом, готов в любой миг дать подсказку.
Со своего кресла я оценил сложность маневра. Глыба вращалась, что затрудняло задачу пилотам. Им пришлось держать малую скорость, чтобы объект предъявил сам место для посадки.
— Вот это местечко запомни. Ещё одно есть, — подсказал капитан, — туда и садимся.
Пилоты чётко, как сто раз тренировались, сблизились на минимальное расстояние.
— Смелее! — подал голос капитан.
И мы сели. Пилоты пожали друг другу руки. Впервые за всю историю человечества, считай, самостоятельно посадили аппарат.
У меня перед глазами возник фрагмент инструкции, кто из экипажа и чем занимается при вынужденной посадке. Есть вариант, когда четыре члена команды выходят наружу и создают временный купол, его накачивают из запасов воздуха на судне, пока ведутся ремонтные работы.
Лёгкие скафандры двух моделей: одна без ранца, видимо, для тех, кто должен охранять трап, запас воздуха на два часа. Все студенты вышли за очередное занятие.
Крупная буква «К» на скафандре напоминала, кто в нём. Капитан совершил десяток прыжков, показывая, как следует передвигаться. Мы же столпились у трапа и слегка побаивались. Тут же появился кто-то из экипажа с бухтой прочной верёвки, зацепил конец за поручень, бухту вручил студенту. Размотали и пошли смелее, в сторону капитана, который обосновался на возвышении.
— Проверка связи. Если кто-то меня не слышит, просьба: вернёмся на борт — скафандр передать в руки Балухи, он разберётся.
Один из наших орудовал перчатками в районе ушей, может, звук пробивался с паузами.
— Поднимите руку все, кто хорошо слышит. С неисправной связью кто, тот пусть останется дежурить у трапа.
Группой выдвинулись, вдоль страховочной верёвки. Бобина, похоже, выдаст столько, сколько нужно. «Это называется трос, из прочных волокон», — пояснил чей-то голос. Помалу вышли на ту площадку, что советовал запомнить капитан. Теперь он каждого из нас расставил по точкам, — я не сразу обнаружил, что эти места выглажены идеально, ровно на две подошвы. В конечном итоге, мы образовали круг. Как только капитан занял своё место в нём, в центре круга произошло движение. Искусно подогнанные плиты разошлись, обнаружив под собой довольно вместительную кладовую, с ящиками, полками.
Капитан спрыгнул вниз, прошёлся вдоль стеллажей, заглядывая в каждый ящик. В наушниках послышался его голос: «БероГор, подай руку!»
Мигом я оказался рядом, вытащил его.
— Теперь вы знаете, что бывает на безобидных камушках. Где-то установлен маячок, глыба спокойно ходит по орбите, а когда надо, хозяева подходят, сбрасывают товар — и снова они примерные граждане, на борту ничего противозаконного.
Студентам такое дело внове, хорошо, что сверху всё видно, спускаться не стоит.
— А чья кладовка, знаешь? — ЛадоПер присел на колени, хотел кое-что уточнить. — А этот ящик, с ручкой?
— В обиходе, его называют сейфом. — Капитан отряхнул перчатки, поднял конец троса. — Мы иногда поглядываем в чужие кладовки, иногда уносим и уничтожаем опасный товар. Можно сказать, делаем работу за полковников… Возвращаемся!
И, уже на борту, Балуха дал пояснения:
— Вам слово наркотики не известно, так лучше и не знать. Искусственным путём, в тайных лабораториях, создают вещества, которые лишают человека воли. С их помощью можно убрать одного руководителя и поставить удобного.
— А как объяснить людям, что это их правитель? Они же не похожи.
— Правильную тему ты поднял, ЛадоПер. — Балуха присел на край его кресла. — Друзьями в кавычках давно отработан механизм двойников. Пока неудобный царь, вождь или президент поглощён отстаиванием своих интересов, ему выращивают двойника. Если время позволяет, то он ни в чём не уступает с виду оригиналу. А то, что мозги развёрнуты на сто восемьдесят, о том население узнает или догадается гораздо позже. Все действия, приказы идут на пользу врагу, себе в ущерб. Награбив всё, что можно унести, друзья выпускают настоящего — разъярённой толпе бросают на растерзание того, кто ни в чём не виноват.
— Вот гады! И так везде?
— Там, где прослабили защиту. Не умеете защищаться — получите испытаньице.
Я задержался у иллюминатора, старался запомнить, как выглядит глыба. Кажется, напрасный труд — столько их таскается по орбитам, да в разных направлениях. Хотя у каждой имеются свои отличия, но нечестным на руку проще установить маячок.
— А как оружием торгуют? — задал я вопрос.
Балуха вывел на экран схему. От производителя до покупателя — перекупщики и хозяева тайников. Склады и базы периодически уничтожают патрули, иногда и сами запускают ручеёк поставок, выуживают сведения о покупателях и разыгрывают спектакли, со сменой действующих лиц. Сами продали, сами и арестовали, и снова полон ручеёк, ищет новых покупателей.
— Какая же гнилая система! — подытожил кто-то из наших.
— Но она устраивает действующую власть. Пока временное перемирие, самые ушлые стремятся набить карманы да самим вооружиться, под шумок.
— Так у нашего полковника на борту может быть конфискованное оружие?
Балуха слегка развёл руками:
— Скорей всего, но мы с вами этого не узнаем. Штатное оружие заметно уступает новым образцам, есть несколько заводов, кто постоянно наращивает убойную силу своих изделий, а мы ничего не можем противопоставить.