За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии
Шрифт:
Почему, как пишет «Труд», с Саранского экскаваторного завода приходит заказчику экскаватор, у которого «топливный бак сразу отвалился, заднюю распределительную коробку пришлось перебирать, генератор не давал зарядку аккумулятору, гидросистема текла»?
Почему из 44 прессов завода «Тамбовполимермаш» в Кишиневе удалось запустить только 15, да и то после годовой наладки? А в Красноярске не удалось ни одного!..
Почему каждый второй кирпич, сделанный на заводе в Александрове, имеет прочность вдвое ниже, чем положено? Почему на кирпичном заводе в Бурятии каждый третий выпушенный кирпич не соответствует ГОСТу?
А главное, потребителю некуда деваться от тотального советского брака. Приходится брать в расчете на то, что дома как-нибудь доведем. Как писал Петр 1, «хотя бы и неволей»…
АвтоВАЗ, чтобы не срывать план по выпуску продукции, принимает у Ярославского шинного завода выпущенную в конце месяца партию бракованных шин… Металлурги принимают руду, в которую подмешана (ради выполнения плана по тоннажу) пустая порода… Ленинградский завод подъемно-транспортного оборудования принимает из Тихвина металлоконструкции, не соответствующие ГОСТу… Птицефабрики устанавливают бракованное полтавское оборудование по обработке птичьих тушек, которое выдает 50 % брака…
Что это означает? Это означает, что вся сталинская индустриализация, которой так гордятся красные и пользу которой не отрицают все остальные, на самом деле оказалась никому не нужной, псу под хвост. По сути, это была не индустриализация, а тотальная милитаризация государства и промышленности, исказившая облик всей страны, включая психологию людей. С последствиями этой сталинской плановой индустриализации в виде моногородов и прочих прелестей мы не можем расхлебаться до сих пор. Зачем были нужны все эти заводы, если они не могли ни обеспечить людей бытовой техникой, ни произвести хоть что-то, что можно было продать за границу и эту самую бытовую технику купить? Эта индустриализация сожрала сельское хозяйство, а на выходе дала отвратительный продукт, который никуда не годился.
Ну и сразу, чтобы далеко не отходить, разоблачу еще одну довольно устойчивую мифологему, которую часто изрыгают любители всего советского. Стоит только обратить внимание публики на тот факт, что СССР завозил зерно, а современная Россия его вывозит, [10] как ностальгирующие по убожеству сразу выбрасывают свою крапленую карту:
— Это еще ничего не значит! СССР производил больше зерна, чем Россия, и мог себя прокормить. А завозил он фуражное зерно для скота. Это при демократах скотину повыбили, а при коммунистах ее было полно, и приходилось для коровок даже фуражное зерно закупать!
10
Если быть точным, нужно сказать, что сегодня в сопоставимых ценах Россия экспортирует зерна на сумму в десять раз большую, чем СССР. Союз ведь тоже вывозил высококачественную пшеницу, кормя ею своих многочисленных друзей. В 1982 году, например, на пике своего могущества, в расцвет застоя, так сказать, Советский Союз продал зерна на 345 миллионов долларов, а в докризисном 2007 году Россия продала зерна на 3,7 миллиарда долларов. На порядок… — Примеч. авт.
Да, коммунисты такие: у них чего ни хватишься, всего полно — и мяса, и зерна, только в магазинах шаром покати. Разберемся, однако, с легендой о «фуражном зерне». Что это такое? Большая советская энциклопедия определяет фуражное зерно как ячмень, овес, сорго и кукурузу. И ни слова про фуражную пшеницу. А ведь у нас речь идет о закупках Союзом в США именно пшеницы!
Но кто мешает скормить пшеницу скоту, известно ведь, что советские колхозники в стране с перекошенной экономикой кормили своих коров хлебом, поскольку он дотировался государством? Может, государство пшеничку-то заморскую скоту засыпало, известно же, что пшеница бывает высокосортная, а бывает и низкосортная? Может, низкосорт закупали да и вываливали коровам?
Американская статистика этой гипотезы не подтверждает: на экспорт в те годы шла высококачественная пшеница. То есть вполне «едовая». Можно также поднять нашу документацию на производство комбикормов для крупного рогатого скота и воочию убедиться: нет там никакой пшеницы — только ячмень, овес, отруби, подсолнечный шрот, рыбная мука, гидролизные дрожжи, травяная мука, соль…
Чуть выше, когда я приводил цитату из Паустовского, вы наверняка посмеялись над партийной элитой СССР, которая задавала в Греции глупые вопросы типа «Как греческий пролетариат допустил постройку Акрополя?» Это отнюдь не шутка и не анекдот. Интеллектуальный уровень правящего класса в СССР был чудовищно низким. В кабинетах этих людей стояли полные собрания сочинений «основоположников» с синими (Ленин) и красно-коричневыми (Маркс) корешками. Тома пылились с неразрезанными страницами, никогда не читанные. Элита усвоила с десяток цитат из «Учения» и приобрела рефлекторный навык говорить сериями штампов. Вокруг тверди нераспакованного Учения клубились апокрифические народные мифы про Ленина и сбежавшее молоко, Ленина и печника, Ленина и часовщика и просто доброго дедушку Ленина.
Была в головах партаппарата некая твердая (именно потому что нераспакованная и неосмысленная), некритично воспринимаемая вера в некий земной рай, который с помощью Учения непременно будет построен. Вспомните слова Хрущева о том, что при царе рабочие жили лучше, чем правящий класс советской номенклатуры (его среднее звено) при социализме. Так ради чего же поломали хорошую жизнь? Хрущев с восторгом рассказывает, как они ломали старый мир во имя нового, как страдали, как голодали, воевали с собственным народом — сначала в Гражданскую, в открытых боях, потом с врагами народа в боях тайных. Ради чего?
Чтоб сказку о коммунизме сделать былью.
Эта революционная гвардия, вооруженная «самым передовым учением», настолько верила в абсурдный коммунизм, что в 1961 году на съезде партии всерьез была принята программа построения коммунизма к 1980 году, то есть через двадцать лет.
В те же шестидесятые годы академик Николай Федоренко, основатель и директор Центрального экономико-математического института Академии наук СССР, подготовил силами своего института прогноз развития страны на двадцать лет вперед — на семидесятые и восьмидесятые годы. В книге мемуаров «Вспоминая прошлое, заглядываю в будущее» он пишет, что подготовленный его сотрудниками во главе с Б. Михалевским доклад о перспективах СССР был распечатан всего в трех экземплярах. Почему? Потому что в большем количестве авторы его растиражировать не решились: расчеты с неопровержимостью показывали, что страна стагнирует, и дальше будет только хуже: впереди катастрофа.
Один из трех экземпляров был направлен заместителю предсовмина и председателю Госплана, члену ЦК КПСС Байбакову. Тот почитал и доходчиво объяснил авторам, что за такие бумаги их институт будет уничтожен. Таким бумагам вообще лучше не существовать.
«На рассвете, — пишет Федоренко, — в Нескучном саду мы с моим милым шофером Алексеем Алексеевичем развели костер, на котором были сожжены все три экземпляра: один, что вернул мне Байбаков, и еще два, которые я достал из своего сейфа. Так закончилась история одной из крупнейших и значительных исследовательских работ, посвященных перспективам развития советской экономики».
Байбаков, который посоветовал ученым уничтожить свой труд, не был идиотом. Он был одним из немногих грамотных специалистов и, поскольку возглавлял Госплан, лучше других представлял себе, что на самом деле представляет собой советская «экономика». Когда в 1972 году перед высшей партэлитой встал вопрос о расширении торговли с Западом, товарищ Подгорный заявил, что продавать капиталистическим нехристям сибирскую нефть — значит торговать родиной. Да и выглядит это некрасиво: СССР, торгующий ресурсами, предстает в глазах всего мира каким-то сырьевым придатком. Неужели мы сами не можем произвести станки и материалы, которые собираемся закупать у капиталистов? И неужели кроме нефти и газа нам нечего им продать? А как же наша сталинская индустрия, такой кровью возведенная?.. В ответ на эту реплику Подгорного Байбаков встал и, с циничной улыбкой (стесняться было не перед кем — кругом свои) начав сыпать цифрами и сравнениями, довольно быстро убедил присутствующих, что могучему и славному СССР нечего продавать на Запад, кроме сырья — нефти, газа, древесины, целлюлозы…