За границами легенд
Шрифт:
— Слушай, они это… — затравленно сказала я, боясь вдруг наступившей тишины, — Они от меня наследника хотят… очередного! Моего… Потому что отец слёг… Неясно отчего. Боятся или вдруг… вдруг насовсем?.
— Пошли их… далеко, — тихо Нэл сказал, — Если ты не хочешь ничего.
Меня он понимает хорошо. Вот только… это как бы… это ж предполагает, что, может, сейчас наступит та самая ночь? Когда вдвоём?.. Того?..
— Ну, я… как бы…
— Чего-то хочешь? — смутилась под взглядом внимательным его.
"Белая роза" 10.4
— Не то, чтоб так… Я замуж когда-нибудь хотела бы… Но смотря с кем.
— Ты от меня ушла, — сказал он вдруг хрипло, — Хотя я предлагал тебе выйти за меня.
— Так… А ты за мною следом не пошёл! Как будто… — начала и перестала.
— Как будто что? — взгляд пугающий и твёрдый.
— Как будто особо и не нужна. И потом… Потом, когда уже встретились в Эльфийском лесу… ты…
— С любовью моей к тебе не приставал? — молодой мужчина бросил злобно, — А что, я должен был? Зачем? Зачем мне бегать за тобою? Ты уже ушла — и этим «нет» своё сказала.
— Ну, я не знаю… Вдруг, если б ты побегал… Там, слов поговорил каких-нибудь красивых… Ведь ты, наверное, умеешь тоже? Умеешь говорить красиво?..
— Вот делать мне нечего! — Нэл вздохнул, — У меня много дел. Я верною службой хочу выпросить помилованье для семьи. Хотел выпросить… Теперь Хэлу полагается б их публично полноправными эльфами нашего народа объявить, но он то шляется где-то, то пьёт…
— Он обещал мне больше не пить.
— Боюсь, что Хэл слишком слабый, — проворчал молодой мужчина, — Так и будет бегать от всех. Сопьётся или сделает с собой чего… — потом добрёл до моей кровати, присел на самый край её. Лоб потёр. Волосы в задумчивости ещё больше вспушил, — Ааа! Что за месяц! Я с вами со всеми рехнусь!
— Ты так расстроен, что Кан — лишь наполовину твой брат?
Нэл устало на меня посмотрел:
— Нет… Я уже к нему привык. И он вправду тогда спас меня, дав мне возможность родиться! Нету особой разницы, брат он мне или не брат на самом деле. В конце концов, и беды приносит родство, а счастье — друзья. Просто… Ты вдруг оказалась дочерью Хэла… Меня замотал начальник мой, поставленный Хэлом мне… То драка та дурная наследника с крылатым… То погибал Лэр, то вдруг непонятно как на поправку… Потом вдруг неожиданно не стало его. И этот проклятый Хэл… Ой, прости!
— Ничего, — вздохнула, — Я понимаю, тебе сейчас тяжело.
— Ты это… сядь тоже… Я тебя хватать против твоей воли не буду. Просто… Вот ты маячишь там перед глазами… У меня уж в глазах рябит! Или, всё-таки, недавно на задании меня слишком сильно головой об тот шкаф приложили… — Нэл встрепенулся, сел ровно, — Нет, я не жалуюсь! Я привык. Как на собаке заживёт, как говорится. Но ты там стоишь, вдалеке, а мне не по себе от того… Как будто мне вовсе не веришь. Даже как другу.
Присела. Почти с ним рядом.
— Спасибо, — эльф устало улыбнулся, — А это… Можно я тут немного развалюсь? На твоей кровати?
— Разваливайся. Ты устал. Ещё посреди ночи разбудили. Только ты совсем смотри не развались. Чтоб того… А то хватит уже Лэра, — влезла на кровать, ноги подтянула, руками обхватила колени, — Не хочу, чтоб ещё и ты…
Нэл лёг, где сидел, ногами продолжая касаться пола.
— А ты бы расстроилась? — спросил мужчина глухо, чуть погодя.
— Конечно бы расстроилась! Ты хороший! Хотя я и не чувствую к тебе такой прямо великой и большой, заметной особой какой-то любви.
Мы помолчали ещё немного.
— Так… А что ещё тебя гнетёт, Нэл? Расскажи?
— О женщины! — притворно или же по-настоящему он провыл, — Ты прямо как мать! Когда я навещаю их, так сразу прыг ко мне, в глаза заглянет и спросит, мол, чего такой серьёзный нынче? Что меня гнетёт? Так всё. Смотреть, как они живут почти у самой границы, как все про нас почти забыли…
— А что ещё? — легла рядом, на бок, смотря на него.
Он повернулся, заметил, что я рядом лежу. Молчал какое-то время, на меня глядя, потом обратно стал в потолок смотреть и проворчал:
— Нет, ну, я расскажу, что портит мне настроение сейчас… А дальше что?
— Так вроде ж хорошо? Мне нравилось с мамой моё настроение и всякие мелочи обсуждать. Она, правда, о себе не рассказывала почти ничего. Но ей было нелегко…
— Так правильно. Есть беда — пытаемся исправить. А исправить не можем — ну всё. А говорить и сотню раз всё обсуждать зачем? Если разговоры не меняют совсем ничего?..
— Деловая ты колбаса.
— Кто? — Нэл подпрыгнул, сел, вытаращился на меня.
— Не знаю. Так в деревне нашей говорят. Ой, говорили там так. Вроде, когда ты слишком занят и тебе ни до чего.
Вот первый раз лежу на постели рядом с мужчиной и о чём говорю? Хотя… Нет, мы с ним уже как-то лежали… когда были без сил. А я потом его на пол спихнула. С его же кровати. Ой… а если вспомнит?..
— Я вроде не такой злопамятный, чтоб помнить всё, — Нэл проворчал.
Выдохнула испуганно:
— Ты… мысли мои читаешь?
— Просто предположил. Вдруг вспомнил, как мы с тобою первый раз на кровати одной лежали…
— Но я же боль твоя. Головная боль.
— Серьёзная ты боль, — он проворчал, опять разлёгшись, — Настоящая, головная. Большая. Так… будешь меня опять на пол толкать?
— А зачем?
— А мало ли?
— А ты… ты тогда сильно обиделся?
— А! — отмахнулся он и повернулся ко мне спиной.
Чуть погодя добавил:
— Вообще, если б все обиды помнить и долго — жизни не хватит. А я не знаю, сколько ещё проживу. Обиженным буду всё время ходить — то ничего не исправит. И порадоваться я ничему не успею. А ведь бывают ж радостные мгновенья иногда! Когда вот, например, за Кана король вступился… Я не поверил сначала, а потом вдруг понял, что, кажется, Хэл собрался его спасать.