За границами легенд
Шрифт:
Мужчина расхохотался. Я никогда не видела, чтоб он так смеялся. Так долго и как-то, что ли… тепло?..
— Ребятня! — Син выдохнул, отсмеявшись, — Так, а он потом что?
— А он больше не искал меня. Не спешил меня по голове ударить тоже. Потом я помогала Вячеславу… Ну, принцу Черноречья.
— Я наслышан. Так Нэл что?
— Меня один из союзников принца ударил в спину. Нэл нашёл меня, едва живую. И выходил. Почти. Я, правда, потом сбежала…
Эльф долго молчал, глядя куда-то на заколоченное окно.
— Но, кажется, Нэл вас потом простил?
— Вроде простил! — вздыхаю, — Хотя он молчал потом о том, а мне до
— Но вроде вы с Нэлом хорошо ладите? Говорите ему, что вздумаете, чувства при нём свои проявляете свободно.
— Более-менее хорошо. Он, бедолага, меня терпит.
— Так, я понял, — Син встал, прошёл ко мне и встал напротив меня.
— Уже насиловать будете? — испуганно сжалась я.
С него станет меня забалтывать, чтоб незаметно подойти. Ну, как знахарь деревенский с молочными зубами. Повяжет нитку и говорит-говорит… Ходит вокруг, да туда-сюда… и говорит-говорит… Ерунду… али сказки какие… Потом, когда заслушаешься его, много всего интересного наговорит. И как-то в очередной раз мимо пройдёт — и за нитку дёрг! И нету зуба, что шатался. И как-то не страшно совсем было зубы дёргать шатающиеся у него. Мы к нему всей деревней ходили. Сказки послушать и зубы дёргать. Ради дёрганья зубов он много рассказывал сказок. И даже меня пускал. А ради того, чтоб снова послушать его, дети и меня за собой пускали, при нём не толкали. И мы ещё хвастались детям из соседних деревень… Так, а что это я вдруг вспомнила про то?!
— По-моему, вам больше всего подходит Нэл, — сказал, вдруг улыбнувшись, Син, — Со мною вы напряжены, а с ним общаетесь легко.
— А какая разница? Это ж вроде не относится к палкам и дыркам? И вообще… вдруг у нас с ним того… и стерпится-слюбится?
— А я вам разве уже не говорил? — усмехнулся мужчина, подходя ещё ближе, но руки скрещивая на груди, своей, — Пока я жив — я ещё не проиграл. Вы ещё ребёнок, Рён, не знаете или не думаете, что многое в этом мире со временем меняется. И любовь, порою, тоже. Она проходит у многих, а у кого-то становится серьёзнее, углубляется.
— Ну, так… А вдруг я полюблю его?
— Вам повторяю: тогда я буду рад за вас. И даже буду вам завидовать, — Син перносицу потёр, свою, — Давайте так, на сегодня… Чтоб временно советники подотстали, а там, дальше, видно будет. Я попрошу в покоях ваших ночью побыть Нэла. Утром увидят его выходящим — вы скажете, что он — ваш выбор. На время от вас точно отстанут. А что касается вас двоих… Вот смотрите сами, как он себя поведёт. Если вам его слова и прикосновенья понравятся — и продолжайте, пока нравятся. А если нет, то у вас, я видел, есть приличный такой подсвечник и тяжёлый.
— Нэл вроде добрый. Думаю, он поймёт… и без подсвечника.
— И я думаю, что он и так поймёт. Тем более, что он сумел для вас вырастить из бутона сорванного большой и зацвётший куст голубой лилии.
Внимательно посмотрела на него. Син серьёзно смотрел на меня и молчал. Заговорил потом:
— Дайте Нэлу шанс, Рён. К тому же, по нашим правилам, женщина сама имеет право выбрать, с кем по жизни идти или… жизнь скрасить ненамного. Он ли, не он. Вас будущий муж как вашу мать в деревне вашей не осудит.
— Вот вроде вы делаете это для меня… для моего счастья… если оно возможно… и так…
— А почему нет? — он тихо спросил, — Почему вы думаете, что я не мог бы сделать чего-то для вашего личного счастья?
— Так… трон вы можете потерять. А если б взяли меня сейчас — и я бы сына родила — и стал бы вашим трон.
Эльф вдруг сказал грустно:
— Малышка Рён… Ну, взял бы я вас сейчас… Но взять тело, заставить кого-то — не равно тому, чтоб сердце его забрать, — и мужчина вдруг усмехнулся, — А я люблю по крупному играть. Здесь ставка — ваше сердце или ничего.
— В большой схватке можно проиграть.
— Проигрывать неприятно, но чем чаще проигрывал, тем слаще станут с трудом добытые победы.
— Вот… рассуждаете сейчас… Как будто я — дитя, а вы — старик. Вам… сколько лет?
— Какое долгое дело — вас соблазнять! Тут, видно, ночей много не уснёшь! — мужчина рассмеялся, потом посерьёзнел: — Вы правильно заподозрили, принцесса Рён. Я вас старше. Поэтому серьёзнее на жизнь смотрю. Поэтому стал жёстче и расчётливей. Мне удивительно смотреть на вашу юность и простоту. Они меня чаруют. Порой смешат. Но сам я не умею впадать в детство. Я из тех детей, что вырастая, взрослеют насовсем. Мне было интересно, что именно испытываю к вам. И зацветёт ли голубая лилия, сорванная мной, для вас?.. Но она не зацвела. Может, рано ещё. Может, от меня для вас не зацветёт она и совсем. Жизнь течёт и меняется всё. Или многое. Поживём — увидим, как говорится у людей.
— Так… сколько уже лет тебе? Или из вредности не скажешь?
— Сто два, — Син рассмеялся.
— Ой, совсем старик! Раз в шесть иль семь старше меня!
— Вот кабы не ваша детская простота, я б сгрёб вас в охапку и показал вам, какой из меня старик! — он проворчал, чтоб сразу после рассмеяться, — На вас бы сил хватило до утра.
— А зачем так долго-то? Ведь вроде палка, дырка…
Он очи к потолку возвёл, замученным притворяясь. Впрочем, ненадолго. Потом уж снова усмехался.
— Я пошёл за Нэлом, — сказал, — Учитесь с ним. Со временем поймёте всё.
И Нэла и в правду притащил. Скоро. Я лишь успела пару раз… Вру, пару десятков раз побродить по спальне туда-сюда… Нэл был в одних штанах, босой, встрёпанный. Волосы как обычно простым шнуром собраны у шеи. Как будто он спать завалился, волос не распуская. Но уже не сонный. Обалдевший то ли от коварства советников, то и от расписанной ему Сином перспективы.
Я как бы просто так на него посмотрела. В общем-то, он мускулистый немного. То есть, не то, чтобы это слишком выделялось. И ещё у него было несколько шрамов — два на левом плече — и на груди три разных. Он их как-то не скрывал. Точнее, я его увидела сегодня полуодетым — и приметила шрамы. Или он сегодня их уже не скрывал, то ли слишком сонный был, то ли не захотел скрывать. Так-то он красивый… Эх, выходит, кто-то сильно его ранил. Когда-то. Вот, неподалёку от сердца шрамы. Кажется, кто-то когда-то пытался Нэла убить. Ой, а те шрамы, точнее, раны от них, я, кажется, даже знаю. Вот, когда он меня подобрал в Черноречье, едва живую, и в своём доме выходил. Он тоже был ранен…
Но, кажется, я слишком долго уже на него смотрю, полураздетого! Да на его обнажённую грудь!
Задумчиво взгляд перевела куда-то в сторону, рядом, чтоб сделать видто, будто не торс его меня интересовал. Но сам Нэл тоже взглядом косил куда-то мимо меня. Так, что, может, он не засёк. О, только бы не успел заметить! Вот с чего мне пялиться на полуодетых мужиков?!
— А дальше вы общайтесь сами, — сказал, усмехнувшись, Син и пропал.
Нэл стоял напротив и растерянно смотрел на меня. Я — на него.