За гранью долга
Шрифт:
Барон отрицательно покачал головой:
— Маловероятно, сир! Если резервуар достаточно глубокий, то вода в нем за ночь не промерзнет. Да, покроется коркой льда, но не более того. А еще растопить лед можно по-другому, скажем, проведя рядом с ним дымоход. Что намного проще, чем долбить ход на вершину хребта… Поэтому…
— Значит, так, барон! Если ты и твои драные кошки не возьмете донжон к завтрашнему утру, то рядом с головой десятника Занозы вывесят твою. Оглянись вокруг — вот-вот стемнеет. Значит, у тебя осталась только одна ночь… Ясно? Все, иди и займись делом, Снежный… к-котенок…
Проводив взглядом побледневшего барона, монарх встал с укрытого овчиной топчана, сделал два шага вправо… и, замерев на месте, грязно выругался. Вспомнив, что свободно передвигаться по крепостной стене можно было только в пределах зоны, закрытой массивными деревянными щитами. Любой, кто выходил за ее пределы, рисковал получить арбалетный болт в сочленения доспеха или в горло.
«Не возьмет донжон — убью! Собственноручно! Тоже мне, гроза горных ущелий…»
Жуткий скрип, от которого заныли зубы, донесшийся откуда-то из-под стены, заставил Иаруса забыть про барона Игрена и встревоженно посмотреть на замершего у стены телохранителя.
— Наверное, начали поднимать мост, сир!
— Ну наконец-то… — обрадованно вздохнул монарх, и, подскочив к ближайшей бойнице, выглянул наружу.
Воин не ошибся — несколько десятков волов, запряженных в некое подобие упряжи, с помощью доброй сотни солдат умудрились подтянуть край подъемного моста к своей стороне пропасти. И теперь, напрягая все силы, старались его удержать в таком положении…
«Ну!!! Еще немного!!! — мысленно взвыл король. — Сейчас плотники протолкнут фиксирующий штырь в опорные кольца, и ваши мучения закончатся!»
Тем временем волы сделали еще шаг вперед, потом мост дернулся, и где-то под стеной раздался глухой удар.
— Все! Штырь встал на место! — воскликнул Иарус. — Ну, и чего они стоят? Проверять, держит или нет, будут? Или как?!
Словно услышав его слова, на настил вышел плотник в кожаном фартуке на голый торс и, встав на колени, заглянул куда-то под мост. Повертев головой и удостоверившись, что фиксирующий штырь сидит на месте, он деловито встал, вытер руки о штаны и заревел во всю глотку:
— Мо-о-ост вста-а-ал!!!
И поморщился, услышав, как взвыли сигнальные трубы…
…Смотреть, как его армия проходит по внутреннему двору Запруды, было невыносимо: образовав «черепаху», подразделения медленно ползли от северных ворот к южным, и… все равно теряли людей! Болты и стрелы защитников донжона находили щели в сплошной стене щитов и жалили, жалили, жалили. Не жалея ни верховых лошадей, ни тягловую скотину из обоза. Поэтому, когда в южном захабе скрылась последняя сотня, двор оказался буквально завален трупами, бьющимися в агонии конями и быками. Оглядев залитый кровью двор, Иарус почувствовал, что ему начинает не хватать воздуха: затуманивающее сознание бешенство берсерка требовало выхода. И желательно в сече. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, он заставил себя успокоиться и, кивнув телохранителю, быстрым шагом двинулся к лестнице. Решив, что лучший способ удержаться на грани — занять себя делом.
Слетев на первый ярус крепостной стены, король замер у двери, ведущей во внутренний двор, и, с трудом дождавшись, пока его щитоносцы изобразят нечто вроде маленькой «черепахи», решительно вышел наружу.
Идти по двору, слыша глухой перестук впивающихся в щиты болтов и не пригибаться, было почти не страшно — бурлящее в крови желание убивать настойчиво требовало выхода. Однако давать ему возможность вырваться на свободу он пока не собирался. Пока. Как и терять лицо перед своими воинами. Поэтому, двигаясь прогулочным шагом, он усиленно старался не замечать тела, через которые приходилось переступать. Зато потом, свернув за поворот захаба и увидев ожидающего его появления барона Игрена, дал волю своим чувствам:
— Если завтра из донжона вылетит хотя бы один болт, то ты сам подберешь копье, на которое я насажу твою голову! Мне надоело терять людей в своей собственной крепости!!!
Барон молча поклонился и, перекинув щит на правое плечо, выскочил из захаба…
…В предрассветном полумраке армейская колонна казалась сказочным пресмыкающимся, неудержимо скользящим по дну ущелья. Тускло поблескивающие в свете звезд латы казались фрагментами чешуи, а разрывы между сотнями — темными кольцами на его теле.
Покачиваясь в седле своего коня, Иарус кутался в теплый походный плащ, щурил глаза и пытался понять, какую именно змею напоминает ему армия, ползущая по дну ущелья.
«Когда она осаждает город, то похожа на удава или питона — стальные кольца змеиного тела сдавливают его стены, а когда город начинает задыхаться, армия заглатывает его целиком… Сталкиваясь с противником на марше, она похожа на трехглавого дракона — одна голова атакует лоб в лоб, а правое и левое крыло охватывают врага с разных сторон и, разорвав его строй на части, довершают разгром… А еще у нее всегда есть спутники — маленькие ядовитые змейки, скользящие впереди, позади и по бокам… Они первыми встречают врага и, впрыснув ему в кровь свой яд, отступают к дракону… А что, звучит красиво… Решено — если Игрен не возьмет донжон, то его Барсов надо будет распустить… И создать элитную сотню, воины которой будут называть себя… гюрзой? Нет, не звучит… Удавом? Питоном? Тоже не то! А, вот, они будут называться тайпанами… Каждый тайпан будет сильным, быстрым и страшно ядовитым… А если для того, чтобы они еще больше соответствовали своему образу, каждому из них дать по кинжалу, лезвие которого будет смазано ядом? Тогда они будут вызывать у моих врагов мистический ужас… Правда, придется решать проблему собственной безопасности… Мда… Идея — ничего, но прежде, чем ее воплощать в жизнь, не мешает немного подумать… Кстати, а кого можно поставить к ним сотником? Де Меленакса? Н-нет — слишком хитер и жаден… Дю Орри? Слишком прямолинеен, да и как боец не особенно хорош… Вайзи? Предан, честен, хороший боец, но тугодум… Мда… Игрену они и в подметки не годятся… А самого барона? Нет — у него есть Барсы… А он есть у них… Пока есть…»
Почувствовав, что снова вернулся мыслями к графу Шорру и все еще не взятому донжону, Иарус поморщился и, остановив коня, оглянулся назад.
Увы, крепость Запруда давно исчезла за поворотом. И увидеть, что там происходит, с этого места было абсолютно невозможно.
Выдохнув из легких воздух и полюбовавшись, как он превращается в едва заметное облачко пара, король зябко поежился:
«Ну и холодрыга в этих горах! С ума сойти! В Свейрене — конец лета, тепло, даже жарко, а тут по ночам — настоящая зима… Представляю, каково в Запруде зимой… Мда… как рассветет, пошлю туда посыльного… Хотя зачем? Если… не если, а КОГДА! Когда Игрен возьмет донжон, он обязательно мне об этом сообщит… Сам… А… если не возьмет? — угрюмо спросил себя король. — Ну, тогда придется на его место искать кого-нибудь другого. Или действительно создавать подразделение Тайпанов — раз пообещал, что казню, значит, придется. Хотя… таких, как он, у меня раз-два и обчелся…»
…Рывок за пояс, бросивший его на землю вместе с конем, оказался так силен, что Иарус чуть не откусил себе язык. Поэтому, вместо того чтобы сгруппироваться, он рухнул на своего телохранителя, как молот на наковальню. И услышал, как ломаются его ребра…
— С-с-с… — чувствуя, как его рот наполняется кровью из прокушенного языка, зашипел король. И попробовал выдернуть запутавшуюся в стремени правую ногу. Но не успел — еще один рывок за пояс заставил его распластаться на земле, а потом по левому плечу хлопнул тяжеленный ростовой щит второго телохранителя.