За гранью грань

Романовская Ольга

– К тебе?

Филипп кивнул и посторонился, пропуская щебечущих девушек. Они стрельнули по брюнету глазами, тот одарил их улыбкой. Девушки смутились и отвернулись, ускорив шаг.

– Полукровки, – снисходительно протянул Геральт.

– Но симпатичные, – возразил Филипп.

– Щелкни пальцами – вернутся, – в шутку посоветовал навсей.

– Вот еще, обойдутся! – ухмыльнулся брюнет. – На одну ночь всего.

Завязался чисто мужской разговор о женских достоинствах и недостатках, чьих-то наложницах. Шагая рядом, чувствовала себя

лишней. Такие беседы для гостиных, а не для улицы. Но навсеев приличия не волновали, они замолчали, только дойдя до портала. То, что это он, поняла сразу – линии горели огнем, вырываясь из земных недр. Пугающе и завораживающе красиво!

С разрешения спутников подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть рисунок. Он немного отличался от того, что я видела в комнате загородного дома Геральта, но общие принципы сохранялись: главенство трех треугольников и ромба в центре. Оказалось, абсолютно идентичны только стационарные порталы, в индивидуальные же каждый маг вносит частицу собственной сущности.

– Поторопимся? – Филипп легонько подтолкнул к пульсирующей границе и на мгновение задержал ладонь на талии. Случайно ли?

Обернулась к Геральту. Тот будто и не заметил. Значит, в порядке вещей.

Встала на указанное место и, памятуя о прежнем опыте, закрыла глаза, Филипп активировал портал. Заложило уши, полыхнула алая молния. Меня чуть шатнуло, и Геральт прошептал: «Все, Дебриш!» Осторожно открыла глаза и обнаружила, что мы стоим в очередной «портальной комнате», то есть помещении с испестренным разного рода рисунками полом. Филипп первым шагнул за пределы защитного круга, коснулся кольцом двери, и она распахнулась. В комнату хлынули яркий солнечный свет и запах цветов. Позже я поняла откуда: в конце коридора оказалась дверь в оранжерею.

Не удержавшись, подошла к окну. Они тут были полукруглые, до пола. Зимой, наверное, жутко дует, зато летом прохладно, хорошо. Окна выходили в закрытый двор, посреди которого в каменной чаше бил питьевой фонтан. Немного зелени, брусчатка, арочная галерея – вот и все. Дом – светло-бежевый, кажется, не каменный, оштукатуренный. Смотрела я на него с первого этажа. Значит, планировка местных домов примерно одинакова.

– Нравится?

Вздрогнула и обернулась. Филипп стоял за спиной и улыбался.

– Есть еще хозяйственный двор, но он шумный. Туда выходят комнаты слуг. Моя спальня на втором этаже, окнами на парк. Он, конечно, общественный, но уютный. Откроешь ночью окно – слышно соловьев. Может, когда-то послушаешь.

Нахмурилась и метнула негодующий взгляд на Геральта. Тот пожал плечами, будто и не слышал откровенного предложения друга.

– Это нормально, Дария, – наконец соизволил пояснить он. – Ты привлекательная женщина, в бильярдной делала Филиппу авансы. Можешь сказать «нет», и ничего не случится.

– Нельзя вешаться на первого встречного, – встрял брюнет, скользнув масленым взглядом с головы до пят. – Мой тебе совет: попробуй больше мужчи и выбери лучшего.

Геральт приподнял верхнюю губу, обнажив губы в подобие оскала, и Филипп, вздохнув, отошел, напоследок предложив как-нибудь сыграть в бильярд втроем.

– Обязательно, когда Дария освоится, – вместо меня ответил навсей и жестко добавил: – Только лучше у меня.

Странно, какая разница, у кого играть? Опять я ничего не понимаю.

– Вы сразу к себе или чаю попьете? – беззаботно поинтересовался Филипп.

Однако тон не обманул, прекрасно видела, брюнет что-то задумал. И хорошо запомнил реакцию друга. Показалось или Филипп включился в борьбу за трофей?

– Попьем, – кивнул навсей. – То гостиничное пойло, которое по ошибке назвали кофе, ни на что не годилось. Помнится, твоя экономка умела готовить чай из смеси семи трав.

Филипп хлопнул в ладоши. Тут же, словно из воздуха, возникла служанка и, присев в реверансе, спросила, что угодно их сиятельствам. Брюнет хотел ответить, но Геральт опередил и велел подать чаю в Голубую гостиную.

– Пусть заварит госпожа Сильван.

Горничная вновь присела в реверансе и пропела:

– Хорошо, ваше сиятельство, передам.

Похоже, Геральт в здешнем обществе стоит выше Филиппа, иначе отчего служанка так лебезила? Приказы ведь должен отдавать хозяин, а тот молчит.

Полагала, отец брюнета живет тут же или неподалеку, но оказалось, герцог Терский с семьей обосновались в другом районе столицы. Взрослые сыновья благородного происхождения за редким исключением не жили с родителями, это считалось позорным. Филипп имел стабильный доход, должность и общался с отцом исключительно на приемах, через пирамидку или в письменном виде. У нас совсем не так.

Гостиная Филиппа была обита голубым шелком, отсюда и название – Голубая. Позолоченная мебель, картины в тяжелых рамах. На всех – исключительно женщины.

Когда мы вошли, каминные часы с легким перезвоном пробили одиннадцать. Геральт тут же извлек из кармана украшенный затейливой чеканкой медальон на золотой цепочке, на поверку оказавшийся миниатюрными часами, и сверил время.

Меня усадили на диван, мужчины же расположились по обеим сторонам в креслах. Чай принесла полноватая невысокая дама в зеленом платье с турнюром. Значит, не служанка, а та самая экономка. Она забавно присела с подносом, сгрузила его на лакированный столик и расставила белые, прозрачные на просвет чашки.

– Ступайте, госпожа Сильван, большое спасибо, – поблагодарил Филипп.

Показалось или по лицу экономки скользнула тень разочарования?

Чай пила будто на иголках. Мнилось, Филипп лукаво посматривает на меня, оценивает фигуру, шепчет о всяком с Геральтом. В итоге оставила чашку и решительно заявила, что не игрушка и не девочка для утех, чтобы там навсеи себе ни решили. Лучившийся довольством Геральт похлопал Филиппа по плечу: «Я же говорил!» Брюнет насупился и глянул исподлобья. Решительно ничего не понимаю!