За гранью мира алая заря
Шрифт:
«На верной дороге заплачешь», — вспомнила Маруша слова мамы.
Минуту назад она ликовала.
«Не слишком веселись, — сказал призрачный кот, — иначе Тот, Кто Сидит На Качелях, сделает так, что ты быстро пожалеешь о своей радости».
А ликование привлекло одного из мороков Того, Кто Сидит На Качелях.
— Чшшшшш, — чудище легонько коснулось крыла. Еще немного, и путь птички оборвался бы навсегда. Однако вместо страха Маруша почувствовала злость.
«Не сдаваться! — приказала себе она. — Никогда не сдаваться!»
Но долго такой стремительный полет ей не выдержать. Что же делать? Если
Левым глазом Маруша ухватила небольшой сквер, над которым главенствовал дуб-великан. Ловко вывернувшись от смертельных объятий извивающихся щупальцев, птичка спикировала к гигантскому дереву. Дуб встретил Марушу многообразием запахов. Воедино собрались вместе аромат листвы, уже увядающей, но не сдающейся, и терпкий запах толстой коры. Спрятавшиеся во тьме желуди тоже тревожили птичье обоняние, перемешавшись с отголосками росы, пропитавшейся духом, исходящим от могучего ствола и сотен его ветвей. Волна наплывала за волной. И птичка, не выносившая воду, радостно купалась в море запахов, прежде чем отважилась нырнуть в следующее море. Море колышущейся листвы.
Пропитавшиеся влагой листья встретили ее неласково, но, невзирая на шлепки и удары, Маруша пробиралась все глубже и глубже. За листвой оказались сумрачные коридоры, ведущие в высоченные залы, залитые тьмой, которую изредка пронзали лунные лучи то потоком световой воронки, а то просто тонкой серебряной нитью. К поникшему листу прижалась стрекоза. Ее крылья отливали фосфором, словно стрелки двух будильников. Изумрудными крошками повсюду рассыпались светляки, а у самого потолка зависла ночная бабочка, с чьих крыльев утекала дрожащая голубизна. Словно свет автомобильных фар пробегали по стенам и потолку золотые блики падающих звезд.
Раскидывая перемолотые в зеленое месиво листья, в зал ворвался неумолимый преследователь. Напуганные светлячки мигом вспорхнули и бросились в более спокойные места, а бабочка сложила крылья и тут же затерялась во мраке. Только лунный свет ничего не боялся и медленно продвигался по темному помещению. Даже здесь шар чувствовал себя полновластным хозяином. Сердце тревожно застучало, и Маруша нырнула в переплетение веток, а после острой иглой снова вонзилась в сырую листву. Шар не отставал, шар все так же висел сбоку, но рядом оказывался то ствол, то крепкий сук, отшибающий неумолимого врага в стороны.
— Хррррррррр, — одно из лезвий от удара оторвалось и вонзилось в дубовую кору. Маруша то взмывала к самой верхушке лихо закрученными спиралями, то ниспадала к узловатым корням. Зеленая каша из перемеленных в труху веточек и листьев заметно подпортила враждебный механизм. Шар то и дело издавал натужный рев, отплевываясь от мусора, забивавшего все щели. Но не отставал. Крылья почти не держали Марушу.
Шар предпринял резкий выпад в сторону правого крыла. Вдруг что-то скрежетнуло в его внутренностях, жалобно тренькнуло, и он звонко впечатался в крепкий сук, промахнувшись метра на полтора. А потом отскочил и исчез в зеленых волнах.
— Размечтался, одноглазый! — завопила ему вслед Маруша.
Удар, видимо, выправил заевшие детали конструкции. Двигатели радостно взревели. Белесый круг уставился на птичку, поймал взглядом
«Не сдаваться!», — мысленно прикрикнула птичка, хоть и поняла, что сил на взлет не осталось.
Началось падение. Теперь Маруша не успевала даже уворачиваться, теряя перья от столкновения с ветками. А когда в горло врезался сук, сознание померкло, и маленькая птаха камнем рухнула вниз. Лишь у самой земли, поймав угасающий порыв ветра, она скользнула над потрескавшимся асфальтом и суматошно пробежалась по холодной дороге, сбрасывая скорость.
— Кррра-ак! — шар не успел выйти из виража и потерял второй глаз. Но даже без вращающихся ножей он оставался очень опасным. Ему не составляло труда катиться по асфальту и тянуться, тянуться, тянуться за птичкой своими противными щупальцами.
Впереди под бетонной плитой Маруша углядела узкую щель. Если бы удалось прорваться к ней и втиснуться в темноту. Такому огромному шару нипочем не пролезть за Марушей. Но не успеть, ни за что не успеть. Вот если только… Внезапно Маруша остановилась, как вкопанная. Черный шар налетел на нее с полного размаха. Мощнейшая сила вдавила птицу и неведомое чудище друг в друга, а потом разметала в противоположные стороны. Не веря своему счастью, Маруша вонзилась в щель и проворно протиснулась меж холодными поверхностями. Внутри оказалось довольно уютно. Сухая земля, усеянная слежавшейся травой, словно только что вытащенной из стога сена. Позади раздавались звонкие шлепки. Шар неотступно штурмовал бетонный бастион.
Так продолжалось довольно долго. Маруша блестящим глазом наблюдала за попытками ужасного существа прорваться к ней, а шар, недовольно урча, врезался в плиту, откатывался назад и вновь спешил ударить, пусть даже без всякой надежды на успех. Нет, Тот, Кто сидит На Качелях, просто не мог оказаться настолько тупым.
Внезапно асфальт из серого стал розовым. Солнечный луч легко коснулся края плиты, расширился и упал на злобное, порядком изуродованное страшилище. То недовольно зашипело и окуталось паром, а потом застыло и сплющилось. У выхода лежал разодранный футбольный мяч.
Но Маруша уже не верила. Ползком она пробиралась в глубину. Потом усталость взяла свое, в ноздри забился невыносимо прекрасный дурман сена, и птичка безвольно опустилась на мягкую подстилку.
Рядом сверкнули два огненных глаза, а из крючковатого клюва вырвалась то ли усмешка, то ли покашливание. Но, наверное, огромная голова Маруше лишь почудилась. И в самом деле, как она могла пролезть туда, где не развернуться и маленькой птичке?
И все же…
— Вы сумели пролезть вслед за мной, — пролепетала Маруша. — Значит, вы…
— Значит, я… — кивнула голова.
— Значит, вы — вездесущий…
— Ну, ну, птичка, смелее…
— Значит, вы — Тот, Кто Сидит на Качелях! — выпалила Маруша и от страха закрыла глаза. В следующую секунду отключившаяся птичка сладко спала.
— Запомни, девочка, — самодовольно улыбнулась голова. — ТЫ меня так назвала. Так могу ли я для ТЕБЯ быть кем-то иным?..
Тут внимание странного создания привлекли заливистые трели спящей Маруши. Недоуменным взглядом оно окинуло умиротворенную птичку и растаяло в сумраке подземелья.