За гранью снов
Шрифт:
Кто-нибудь хоть раз унижал ее столь сильно? Хоть кому-нибудь она позволяла это?!
– Значит, рабыня?
– сквозь зубы выдавила София.
– Беглянка? Эта серая мышь?! Променял меня... на нее!?
– Ее зовут Кара, - безэмоционально заявил Штефан.
И волна протеста, злости, причиненной боли, безудержного гнева нахлынула на оскорбленную девушку.
– А ты знаешь, - угрожающим шепотом сказала леди Бодлер, пытаясь найти спасение и отмщение хотя бы во лжи, - что твоя... дорогая Кара спит с Каримом Вийаром?
Штефан
– Ты лжешь!
Может, он и хотел бы выглядеть спокойным и отстраненным, не верить ей, но… София видела и плотно поджатые губы, и стиснутые зубы, и ходившие на скулах желваки, и кулаки. Он был разгневан, почти взбешен. И он из-за их разрыва так не переживал, как из-за упоминания, что эта девка спит с Вийаром!
Гнев пронзил Софию насквозь, вынуждая продолжать, дерзко заглядывая Князю в глаза.
– Зачем мне лгать? Он сам сказал мне об этом! – гордо вскинула она подбородок, выдавая одну ложь за другой, не видя иного выход, желая больнее уколоть и уязвить.
– Может, как раз сейчас, в это самое время, пока ты тут со мной разговариваешь, она там уже обрабатывает его, - выплюнула она.
– Работать телом ты ее научил, по всей видимости, хорошо. Вийар оценил ее по достоинству, раз повадился к ней под юбку.
– Я тебе не верю, - отточенно выговорил Штефан, уверенный в своих словах.
– Она не может с ним спать. У нее даже возможности такой нет.
– Ой ли, Штефан, - рассмеялась София громким смехом.
– Нет возможности? Для Карима Вийара?
– она резко смолкла.
– Ты не хуже меня знаешь, что он из себя представляет. И если он чего-то хочет, то достигает желаемого. Кажется, твою рабыню он захотел, а она поспешила раздвинуть перед ним ноги. Похоже, это у нее в крови, - хохотнула она, действуя Кэйвано на нервы и раззадоривая его.
– Шлюха она и есть шлюха, без разницы, кому отдавать свои... прелести, - увидев, как дрогнул мускул на лице Штефана, София добавила: - А там хоть есть на что смотреть, а, Штефан? – она злорадно хохотнула, скривившись.
– Не ты ли говорил мне, что у нее нет ничего, что могло бы тебя в ней привлечь?
– Замолчи, - сквозь зубы выдохнул Штефан свистящим шепотом. Значит, она его задела!..
– А то что?
– вызывающе наклонилась к нему девушка.
– Что ты мне сделаешь? Я не твоя рабыня, дорогой мой, запомни это!
– откинувшись на спинку стула, она проговорила, наклонив голову набок: - Не веришь мне, да? – продолжила она, ощущая свое превосходство над ним хотя бы в этом вопросе.
– Думаешь, она не может тебя обмануть? Крепко она за тебя взялась, ты уже не веришь... старой подруге. А ей веришь? Ей!?
– Думаю, наш разговор на этом можно закончить, София, - выговорил Штефан зло.
– Только разговор?
– сощурилась она.
– Или перечеркнем и всё, что между нами было, в один миг?
Он поднял на нее решительный взгляд. И она всё поняла без слов. Ярость клокотала в груди, билась и вырывалась изнутри, горячая, раскаленная лава из растоптанной любви, превращенной в ничто.
– Ты еще пожалеешь, Штефан, - коротко выговорила София сквозь зубы и поднялась.
– Пожалеешь, что поверил не мне, а своей... драгоценной Каре, - поморщилась девушка,
– Ты сам понимаешь, ЧТО только что сказал? Рабыне, Штефан! Ты поверил рабыне! Ты пожалеешь!..
– Ты угрожаешь мне, София?
– сощурился Штефан, выпрямившись.
– А в этом есть смысл?
– вопросом на вопрос ответила она.
– Я лишь хотела открыть тебе глаза на всё, а ты… - она бросила на него последний вызывающий взгляд.
– Когда осознаешь всю глубину своей ошибки, придешь ко мне и будешь умолять вернуться, простить тебя… я еще подумаю, давать ли тебе второй шанс!
– Мне хватило и первого, - холодно отозвался Князь, по-прежнему откинувшись на спинку стула и взирая на выпрямленную спину бывшей любовницы.
София вздрогнула, как от удара. Резко повернулась к нему, пронзив яростью карих глаз. Но ничего ему не ответила. Гордо вскинув подбородок, она вышла из кафе стремительно и решительно, обозленная и оскорбленная. Готовая к тому, чтобы отомстить обидчикам.
Всё сказанное Софией не упало бы на благодатную почву, если бы Князь Четвертого клана не был так сильно увлечен своей рабыней. Ведь когда нам всё равно, - нам истинно всё равно, и неважно, что говорят другие. А когда мы не равнодушны к чему-то или кому-то, даже малейшая тень сомнения может закрасться в наше сознание. Ведь когда внешне мы сопротивляемся или же пытаемся делать попытки сопротивления, наше внутреннее «я» уже всё решило за нас. И внутреннее эго Штефана Кэйвано уже давно за него решило, что, даже если существует малейшая вероятность, что Кара изменит ему, он не оставит этого. Он обо всем узнает, а потом... Он и сам боялся представить, что будет потом. Даже от мысли о подобном преступлении с ее стороны он не желал думать, свирепея на глазах и в один миг. И если окажется, что его подозрения и сомнения имеют почву под ногами... Всё будет решено за них двоих.
Если бы ему было всё равно! Всё было бы намного проще. Если бы к полноправному владению ею не примешивалось еще личные интересы Князя! Если бы она была просто рабыней. Если бы ему было только все равно. Если бы не расщепляющее чувство незащищенности перед ней. Да, именно незащищенности. Потому что ему всегда было ее мало. А он желал обладать ею всей, до клеточки, до сердцевины, и ему казалось, что всем он не обладает. Что-то она еще не отдала в его собственность, что-то оставила при себе, с ним не поделившись. И он чувствовал себя ущербно. Он обладал ее телом, ее свободой, ее правами, даже ее поступки были им проконтролированы. Но всё же было что-то такое, что не было ему вручено ею самой. И это его… бесило, выводило из себя. Он ощущал себя неполноценным, незащищенным. И бесился оттого, что кто-то мог его опередить, завладев тем сокровищем, что он хранил для себя. Ему нужно было обладать всем, что она только могла ему предложить! Других быть не должно, только он.
И поэтому, когда София откровенно заявила, что кое-что из того, что принадлежит Штефану, пользуется спросом и у Вийара, а к тому же, еще и поощряется самой Карой, Штефан рассвирепел. Конечно, он хотел бы не подать виду, что задет колки словами женщины, желания и прихоти которой читались по ее лицу, но не мог остаться равнодушным. Когда дело касалось Кары – уже не мог.
И он стал подозревать ее. Постепенно осознавая, что на то были причины!
Кара и Карим Вийар? Подлая и злая шутка или реальность, которую он не желает принимать?