За гранью вечности
Шрифт:
– За предательство Элиоса и преступления против народа ты приговорён к смерти, Раверинтос.
Голос Гелиона напоминал больше рык, но на его ледяном лице это вовсе не отражалось.
– О чём ты говоришь? – магистр облокотился о подлокотник и заговорил отстранённо, словно его это не касалось. – Ты не судья, и доказательств у тебя нет.
– Это не проблема, – злобно ухмыльнулся Гелион. – Гарнизон! Обыскать комнату магистра!
В зал друг за дружкой вошли несколько человек и вдоль стены направились в покои Раверинтоса. Они были, естественно, заперты,
Спустя несколько минут молчания, нарушающееся только тяжёлым дыханием врагов, к Гелиону подбежал его легионер и доложил:
– В комнате чисто. В камине мы обнаружили сгоревшие клочки бумаги – разобрать ничего нельзя.
Даэв поднял уголки сжатых губ, встретив ехидную улыбку и в глазах Раверинтоса. Они смотрели друг другу в глаза всё это время, даже не моргая, словно общались без слов.
– Вот видишь, – вздохнул магистр. – У тебя ничего нет. Так что проваливай отсюда, пока сам не схлопотал.
Вдруг в зал вбежал и Даймон. Он встал рядом с Гелионом и громко сказал:
– Ты отравил Фаметеса, мерзавец… Законного правителя Элиоса!
– А ты докажи… – вновь кривая ухмылка на лице Раверинтоса.
– Господин военачальник! – послышалось из покоев магистра. – Мы нашли какие-то пустые колбочки. Запах такой едкий…
Взгляд главы Ордена округлился, словно он привидение перед собой увидел. Он приподнялся на троне, но, заметив недоумённое лицо Гелиона, сел обратно.
– А вот и попался… – улыбнулся капитан гарнизона Арэшурата. – Не успел избавиться от всех улик, бедняга? Ничего страшного. Уверен, что там найдут тот же яд, что был в крови Фаметеса. Кстати, – он обратился к Даймону. – Где он?
– В безопасном месте, – тихо проговорил Даэв и замолчал.
– Ты не понимаешь, – прошипел Раверинтос, схватившись за лоб. – Тебе не дано это понять…
– Что понять? – выкрикнул воин. – Что ты убийца, который захотел престола?
Магистр понял, что теперь Гелион не уйдет. Он надеялся на преданность своих людей, но даже если они отобьются, что дальше? Аскалон – Даэв, он будет возвращаться ещё и ещё. Уже ни к чему было всё скрывать. Пасовать поздно, если на кону миллионы жизней, а на стол выложили пятую карту.
– Нет, Гелион… – Раверинтос устремил взор на мраморный пол и заговорил тихо и медленно, ведь теперь некуда было торопиться… – Меня интересует другое. Чего ты добиваешься этим своим рвением? Возвысить Элиос? Ослабить Асмодею? Чушь… Всё это ни к чему не приведёт.
Военачальник склонил голову набок и, спрятав оружие, сложил руки на груди. Мужчина продолжил:
– Я не буду больше ничего скрывать. Считай меня сумасшедшим или фанатиком, но не спеши судить, не зная моих мотивов.
– Ближе к делу, – грозно промолвил воин. – Мне надоели твои нюни.
– Мы живём чудесно: поля дают урожай круглый год, солнце озаряет своими лучами наши леса, а вода
– Да что ты говоришь? – замотал головой Гелион, выражая скуку и бессмысленность для себя этого разговора.
– Я хочу спасти Атрею! – Раверинтос приподнялся и получал кулаком по подлокотнику. – И раз объединить расы невозможно…
– Ты решил подставить одну для победы другой! – догадался Даймон и вышел вперёд. – Вот же балауров сын… Тысячи, миллионы жизней шиго под хвост? Забыл, чему тебя учили в детстве?
– Да к чему эти учения, если в их словах ложь? – воскликнул магистр. – Элиос, Асмодея – какая разница? Главное – спасти наш мир, а уж кем-то да придется пожертвовать.
– Мерзавец… – Гелион оголил оружие и собирался напасть на кучку Орденцев, но Даймон его остановил, мол, пусть закончит.
– Что лучше: погибнуть всем или только половине? Что лучше: отправить Атрею в небытие или дать ей шанс? Одумайтесь! – уже орал Раверинтос. – Мы уничтожим Башню на своей половине планеты и этим самым прекратим утечку Эфира в Бездну! Айон видит, Бездна исчезнет навсегда, словно её никогда и не было!
– Я никогда не предам своих павших товарищей, не наплюю на их могилы и не сдамся… – промолвил Гелион. – Пускай Атрея погибнет, но мы примем её смерть с честью!
– К балауру честь, когда речь идёт о жизнях! Асмодиане ни за что не уничтожат свою половину Башни… Они глупы, как звери, и не видят очевидного! А нам нужен был всего один просвящённый – тот, кто понимает, что может произойти и что произойдёт рано или поздно. Жертва будет благой: мы отблагодарим Айона за поля и леса этого рая и перенесёмся жить в Асмодею. Да, придётся нелегко, но мы выживем. Дадим начало новому миру без войн и балауров!
– Ты думаешь, асмодиане тебя примут у себя, как родного? – ухмыльнулся Даймон. – Ты не представляешь, что значит вековая война!
– Я как раз представляю! – взгляд Раверинтоса налился кровью, а голос захрипел. – Но мы совершим жертву, и они поймут, что мы больше не враги, а друзья. Служители Вечности были бы рады… Повторяю, одумайтесь! Гелион, ты говоришь, что для тебя честь важнее жизни, но ты спросил о мнении обычных людей: крестьян, торговцев? Женщин, стариков? Готовы они поставить крест на своём будущем из-за твоих чувств и амбиций? Как ты им расскажешь о том, что все, в конце концов, умрут? Моя душа не безгрешна… И этим я искуплю все свои грехи… Да, я отравил Фаметеса. Да, я убил Фараниса. Но всё это ради благой цели. Я знаю, кто-то закончит то, что я начал. Мне жаль, что я подвёл Творца. И ради жизней будущих поколений я готов принять смерть…