За гранью
Шрифт:
Фолкен поднял голову.
– Эта песня называется "Жалоба Ультера", - сказал он.
– Немногие помнят ее в наши дни. Тысячу лет назад произнес эти слова король Ультер, стоя на коленях в алом от крови снегу. Он был ранен, разбит и замерзал от холода. Тысяча волков - отборных воинов его личной гвардии - лежали мертвыми вокруг своего предводителя и повелителя. Тысяча вульгримов - самых могучих и бесстрашных бойцов во всем Торингарте - последовали за ним через Зимнее море, чтобы скрестить оружие с приспешниками Бледного Властелина. И вся тысяча полегла здесь, подобно срезанным серпом колосьям. Еще десять тысяч ратников пали в ущелье Теней, растерзанные когтями и клыками неисчислимой орды фейдримов - столь свирепых и кровожадных, что они продолжали рвать и уродовать тела своих жертв даже после того, как те испускали последний вздох. Но такова уж природа этих несчастных
– Мягко ступая по ковру, Фолкен двинулся в обход стола, одновременно продолжая рассказ.
– В живых остались всего дюжина приближенных эрлов, знаменосец Ультера и его любимый шут. Он проиграл, и мысль о том, что Фаленгарт больше некому защитить от пришествия Тьмы, сводила его с ума. А когда он поднял голову и посмотрел сквозь Оскаленную Пасть в долину, то узрел самого Бледного Властелина, выезжающего из Имбрифейла.
– Голос барда окреп и обрел звучность органа; вспугнутые голуби покинули насиженные места и принялись беспорядочно носиться под сводами. Конь его был огромен и черен, как беззвездный мрак. Подкованные копыта высекали из камня, снопы искр. Но сидящий на нем всадник был бел - бел от головы до пят. Три огня пылали на его белоснежной груди: зеленый, синий и красный. То были три Великих Камня, составлявших Имсаридур - Железное ожерелье, некогда похищенное Врагом у темных эльфов. Заключенной в нем одном магии с избытком хватило бы, чтобы обратить в рабство весь Фаленгарт. А вслед за Фаленгартом и всю Зею. Бледный Властелин не торопился. Он был уверен в победе. Да и кто мог ему противостоять? Кучка жалких людишек, окровавленных и падающих с ног от усталости? Раненый король? Или, может, кривоногий коротышка-шут, хнычущий от страха, но не забывающий при этом распевать свои дурацкие песенки?
Фолкен сделал паузу, чем немедленно воспользовался Бореас. Гнев короля улегся, но на лице и в глазах по-прежнему читалась неприязнь.
– Повесть твоя печальна, Черная Рука, - заметил Бореас.
– Печальна и трогательна. Так ведь ты на то и бард, чтобы трогать сердца и души слушателей. Готов признать, что рассказчик ты превосходный, только я никак не возьму в толк, какое отношение к Совету Королей имеют все эти старинные сказки?
– Прямое, ваше величество, - спокойно ответил Фолкен, проведя пальцами по поверхности разбитой руны.
– Как только я закончу, вы в этом убедитесь. И все остальные, надеюсь, тоже. Итак, - возобновил рассказ бард, - король Ультер узрел приближение Бледного Властелина, и сердце его упало, а душа наполнилась отчаянием. Он не боялся смерти, но его повергала в трепет мысль о том, что победа Врага означает гибель всего светлого и прекрасного на Зее. Но тут перед глазами Ультера разлилось серебристое сияние. Он повернул голову и увидел три скользящие к нему по заснеженному полю брани фигуры. То были светлые эльфы. Их стройные высокие тела облегали одежды из тончайшей материи, словно сотканной из звездных лучей, а благородные, прекрасные и одухотворенные лица светились неземным светом. При взгляде на них сердце Ультера укрепилось, душа преисполнилась восторгом, и владыка Торингарта склонил голову.
– Бледный Властелин близко, - сказал один из эльфов, - но еще не все потеряно. Обнажи свой меч, король Ультер, и выстави его прямо перед собой.
Появление их так подействовало на Ультера, что он повиновался приказу, не рассуждая и не задавая вопросов. Вынув из ножен свой родовой меч Фелринг, некогда откованный в тех же гномьих кузнях, что и Имсаридур, он выставил перед собой клинок, покрытый еще не успевшей высохнуть кровью врагов. И тогда все трое светлых эльфов, обняв друг друга за плечи, разом бросились на меч.
– Нет!
– горестно вскричал Ультер, но было уже поздно: клинок, что был прочнее любой стали и острее любой бритвы, уже пронзил тела эльфов насквозь. Но что за чудо? Ни капли крови не пролилось на снег, а из зияющих ран вырвался сноп света столь ослепительного, что король был вынужден зажмурить глаза и отвернуться. Когда же он вновь обрел способность видеть, эльфы бесследно исчезли, а клинок меча, на котором не осталось ни единого кровавого пятнышка, засиял так, словно его только что отковали заново из того самого материала, из которого сделаны звезды.
Но времени дивиться чуду у Ультера не осталось: Бледный Властелин был уже рядом. Ноздри гиганта-жеребца исторгали пламя, а за спиной всадника молчаливой стеной застыли тринадцать облаченных в черные балахоны фигур, чьи лица скрывались
Издав боевой клич, оставшиеся в живых торингартцы смело ринулись в бой, но Бледный Властелин сразил их всех до единого своим ледяным мечом. Последним погиб шут, до самого конца не прекращавший распевать озорные песенки-потешки. И тогда Ультер по-настоящему остался один.
Дав знак некромантам не вмешиваться, Бледный Властелин шагом пустил коня навстречу королю Торингарта. Он не боялся Ультера, зная о том, что мощь Имсаридура защитит его от руки любого смертного - даже если в ней клинок, откованный темными эльфами. Не боялся Бераш еще и по той причине, что живое сердце в его груди давным-давно заменил заколдованный кусок холодного железа.
Грейс вздрогнула и сдавленно ахнула, чуть не свалившись со скамьи при последних словах барда. Эйрин взглянула на нее с недоумением, так же как Дарж и леди Мелия, сидевшие по правую руку от баронессы. Не может быть! Это всего лишь древняя легенда. Миф. Вот именно, миф! И даже не земной, а здешний. Простое совпадение, Грейс, не более того.
В глубине души она знала, что это вовсе не совпадение, но зачем-то все равно пыталась убедить себя в обратном. Неужели тот убийца в госпитале, детектив Джексон и другие монстры с железными сердцами, о существовании которых упоминал Адриан Фарр, как-то связаны с происходящим на Зее? Но как? Она пожала руку Эйрин, чтобы успокоить встревоженную ее по-ведением девушку, и, хотя сердце билось так, что готово было вот-вот выскочить из груди, заставила себя сидеть смирно и вслушиваться в каждое слово Фолкена.
– Подъехав вплотную к Ультеру, Бледный Властелин спешился. Три Великих Камня у него на груди зловеще вспыхнули. Он занес над головой короля свой меч и расхохотался.
– Сейчас ты умрешь, - прогремел над заснеженным полем холодный нечеловеческий голос.
– На колени, козявка! Никто не смеет стоять предо мною.
– Вот мы сейчас и проверим, кто из нас устоит!
– воскликнул Ультер, покрепче перехватил рукоять Фелринга и в неожиданном прыжке вонзил острие в грудь противника. Белые глаза Бераша широко раскрылись от боли и удивления. Закаленный в крови добровольно принесших себя в жертву эльфов клинок проник глубоко в грудную клетку и напополам рассек железное сердце Врага. В то же мгновение Фелринг треснул и разлетелся на куски, а правую руку Ультера сковало невыносимым холодом, проникшим до самого его сердца. Бледный Властелин, качнувшись, повалился на снег, но Ультер сумел устоять на ногах. Шагнув к телу поверженного Врага, король сорвал с его шеи волшебное ожерелье, но на большее у него уже не осталось сил. Упав на колени и сжимая онемевшей десницей эфес сломанного меча, он мог только беспомощно наблюдать за тем, как смыкается вокруг него кольцо некромантов, как полощутся на ветру, подобно крыльям вампиров, полы их черных одежд.
Гибель казалась Ультеру неминуемой, но тут до ушей его донеслись звуки, показавшиеся королю самой сладкой музыкой на свете. То были звуки боевых рогов - низкие и хриплые, далеко разнесшиеся по всему полю. И в тот же миг словно по волшебству разошлась плотная пелена нависших над долиной туч, и в образовавшемся просвете показалось дневное светило. Ослепленные его лучами некроманты и сопровождавшие их фейдримы заколебались и остановились. Ультер обернулся и с восторгом узрел у себя за спиной пылающие на солнце наконечники пятидесяти тысяч копий. Вновь затрубили рога - уже ближе и громче, - и в ущелье Теней показались первые ряды закованных в броню воинов. И, к возглавляла прекрасная женщина, ехавшая верхом на белом коне. Эльзара, императрица Тарраса, явилась наконец с подмогой. Счастливо рассмеявшись, Ультер упал и потерял сознание.
Голос барда умолк, и это заставило Грейс выйти из оцепенения. Удивительный рассказ так подействовал на ее воображение, что она как бы сама перенеслась туда, на покрытое кровью и трупами заснеженное поле давно отгремевшего сражения, и воочию i увидела восседающую на черном коне и словно высеченную из глыбы льда зловещую фигуру Бледного Властелина... Но что же случилось дальше? Неужели Фолкену нечего добавить?
– И чем же все закончилось?
Грейс вдруг с ужасом осознала, что произнесла эти слова вслух. Даже не произнесла, а прошептала - но окончание повествования барда сопровождалось такой гробовой тишиной, что даже ее шепот прозвучал в стенах зала подобно грому. Бореас метнул на нее сердитый взгляд, заставивший Грейс похолодеть.