За краем пустошей
Шрифт:
– Сэра Фрэнсиса, упокой господь его душу, тоже не все любили, зато все боялись…
– Мэри, одно дело – мужчина, и совсем другое – женщина! Леди Элис не сможет подчинить и заставить присягнуть себе бывших вассалов отца. Впрочем, если она не прислушается к голосу разума, ей помогут принять правильное решение. Всё унаследованное богатство не поможет ей пересилить обвинение в колдовстве, высказанное сразу несколькими уважаемыми людьми.
От этого разговора, каждым словом врезавшегося мне в память, блёкло даже солнце, льющееся сквозь
Погрузившись сначала в свои невесёлые мысли, а потом в молитвы, я не поняла, что прошло довольно много времени. Когда я покинула церковь, солнце уже клонилось за полдень. Оставалось надеяться, что леди Камилла не успела меня хватиться. Сейчас и двор, и галерея были пусты, если не считать изредка пробегающих туда-сюда слуг. Но едва я подумала, что ещё несколько минут одиночества придутся весьма кстати, в конце галереи появился человек, попасться которому на дороге я хотела меньше всего.
Сэр Джозеф, барон Ховард недавно поверг в уныние поклонников леди Камиллы, став её женихом, однако же, несмотря на его знатность, богатство и красоту, я очень сочувствовала своей госпоже.
Заметив меня, он с привычно рассчитанной небрежностью опёрся о колонну, проследив, чтобы ненароком не примять плечом роскошных тёмных локонов, и изящным жестом сделал мне знак подойти. Выбора не оставалось.
Приблизившись на установленное этикетом расстояние, я присела в почтительном реверансе, глядя на каменные плиты пола и носки элегантных ботфорт барона.
– Мэри! Это судьба, что ты мне встретилась. – Его и без того мелодичный голос стал совсем воркующим. – И отбрось излишние церемонии, подними свою гордую головку.
– Простите, милорд! – Я снова сделала реверанс, одновременно отступая на шаг. – Мне нужно идти.
– Любое дело может подождать, если предстоит серьёзный разговор. А он нам предстоит, Мэри.
Грациозно оттолкнувшись от колонны, барон шагнул вперёд, заставляя меня снова отступить, и его медоточивая улыбка похоже, была вызвана этим моим нехитрым манёвром.
– Твоя жизнь может очень сильно измениться, и ты это знаешь. Очень, очень сильно… Тебе как никогда понадобится покровитель, Мэри.
– Мне покровительствует моя госпожа, милорд.
– Разумеется… – Улыбка барона превратилась в издевательски-сладкую усмешку. – Только леди Камилла достаточно разумна, чтобы не противоречить мужу по пустякам. И если я смиренно попрошу владычицу моего сердца удалить тебя, она это сделает. Да, Мэри, сделает. А что сделает с тобой леди Элис, останься ты в Стэнфорде… – Он притворно-мечтательно поднял взгляд. – Насколько мне известно, она не слишком тебя жалует.
Барон снова грациозно придвинулся ко мне. Каждый его шаг, каждое слово, каждый жест выглядели так, словно он был актёром, привычно ждущим восторгов и аплодисментов. Похоже, он сумел договориться даже с солнцем, чтобы оно удачнее освещало его красивое лицо, а пылинки сами боялись садиться на идеально подогнанный по стройной фигуре камзол.
– Благодарю вас, милорд, за участие в моей судьбе, но я должна идти.
– Слишком неопределённая благодарность, Мэри. Я жду от тебя другого. – Барон снова медоточиво улыбнулся. – И для тебя будет лучше не заставлять меня ждать долго.
– Мне нужно идти, моя госпожа ждёт меня.
– Я не отпускал тебя.
– Вы не мой хозяин, милорд, и не можете мне приказывать.
– Ты так думаешь?
Я едва успела отдёрнуть руку, когда барон попытался придержать меня за локоть. Выслушивать от него чересчур вольные комплименты мне уже приходилось, но сейчас он явно готов был переступить грань. Я почувствовала себя загнанной в ловушку и ощутила самое настоящее отчаяние при мысли, что кто-нибудь из слуг заметит эту сцену и расскажет о ней леди Камилле, или, что ещё хуже, в галерее появится сама леди Камилла.
– Сейчас, Мэри, ты можешь сделать выбор – будущая счастливая жизнь, или…
Не договорив, барон обнял меня за талию, притянув к себе. От внезапного поцелуя сердце едва не взорвалось в груди. Не успев подумать, что делаю, я запрокинула голову в попытке отстраниться и, размахнувшись, ударила его по щеке. О висящих на запястье чётках я вспомнила только когда они сверкнули на солнце а барон, охнув, выпустил меня и закрыл руками лицо.
– Тварь!
Оторопев от того, что натворила, я чуть не споткнулась, упершись спиной в очень кстати оказавшуюся сзади колонну. Бояться поздно, падать на колени и просить прощения – глупо.
– Простите мою неловкость, милорд, – медленно проговорила я.
Барон, морщась, ощупывал закрытый глаз и ссадину под ним. На моё присутствие он больше не реагировал, словно меня вовсе не было рядом. Осторожно проскользнув между ним и колонной, я пошла прочь. Будь что будет. Никогда не думала, что решусь его ударить, однако же не могу сказать, будто мне никогда этого не хотелось. Одно только зрелище сбившегося на сторону кружевного воротника и растрепавшихся тщательно завитых локонов уже грело душу.
Первое, что я увидела, заглянув в парадную залу, была леди Камилла, беседующая с мужчиной, встреченным мною утром во дворе. Несмотря на бедную одежду, держался он вполне изящно, хоть и немного скованно, однако же на лицо скованность не распространялась. После самолюбования барона Ховарда, его равнодушной наглости и того, чем закончились его домогательства, вид этого человека казался льющимся на душу бальзамом. Правда, бальзамом довольно терпким. Я подумала, что под взглядом этих светло-серых лучистых глаз моя госпожа должна ощущать себя ловко и умело раздетой. Впрочем, судя по её румянцу, так оно и было.