За краем земли и неба

Буторин Андрей Русланович

Что-то пробежало по щеке Ачаду и упало в бороду. Он провел ладонью – вода… Невольно глянул вверх и только тогда понял, что глаза его полны слез. Что за ерунда! Учитель не верил своим ушам и глазам – сушеная деревяшка не могла сделать такого! Или дело тут вовсе не в ней, а в мальчике? Но тогда это совсем необычный мальчик!

Ачаду и раньше выделял Хепсу среди остальных учеников из-за его ума и сообразительности. Но лишь сейчас он понял, что дело тут было не в уме – точнее, не только и не столько в уме, а в чем-то еще, не подвластном сознанию,

в чем-то неосязаемом, исходившим из темных, бездонных, как твердое «озеро», глаз мальчика… Хепсу был другим, не таким, как все остальные, не таким даже, как сам Ачаду. Поэтому и понять его до конца вряд ли было возможно.

Мальчик словно подслушал мысли Учителя. Он перестал дуть, убрал дусос от губ и медленно, ритмично покачивая головой, произнес:

– Мы от неба закрыты,Нас от дома уносит,Наши губы разбиты,Если кто-нибудь спросит:«Что искали за краем?»,Мы, и сами не зная,Промолчим, умирая,Губы не разлепляя…

– Тут ты не во всем прав, мальчик! – обнял ученика Ачаду. – Умирать мы еще погодим! А вот губы разлеплять и впрямь не всегда стоит… Даже если они не разбиты пока.

Глава 6

Олрог и Залг шли по длинному коридору корабля и спорили. Впрочем, даже не столько спорили, сколько привычно перебрасывались вопросами и ответами, почти наверняка заранее зная, что скажет напарник.

– Да не знают эти бесполезные ничего! – ворчал Олрог. – Ну откуда?

– Вот именно, откуда? – фыркал Залг, потирая лысину. – Откуда у них маяк, визор?

– Да мало ли… Нашли!

– Ты находил когда-нибудь маяки такой мощности, да еще столь маленьких размеров?

– Я и больших не находил. А уж таких мелких визоров!.. Слышал, что есть подобные, а видеть не приходилось.

– Вот именно. А ты говоришь: нашли!

– Ну, спросим у них – расскажут, никуда не денутся.

– У меня не денутся, точно! – Залг сжал кулак и погрозил потолку.

– Лучше скажи, куда их денем? К умникам? К воякам?

– Мальчишку к воякам рано… Его бы к умникам.

– А бородатого? Тоже?

Залг поскреб лысину:

– Бородатого могут не взять… Худой, старый…

– Не такой уж он и старый. Тощий просто и заросший. Для маложивущего, конечно, не юнец, но умники его быстро оприходуют, не успеет сам загнуться! – Олрог тоненько захихикал.

– Поодиночке сдавать невыгодно. – Залг продолжал чесать лысину. – Да и пилить – на Тыпо к умникам, потом такой крюк – через Окелад – к Поко!

– Можно через Авонсо…

– Ты что?! – Залг даже остановился. – Давно не сидел в исправе?

– Я там вообще никогда не сидел. – Олрог тоже остановился и шмыгнул носом.

– А я сидел. Больше не хочу!

Напарники вновь двинулись по проходу к раскрывшемуся перед

ними в самом носу корабля прямоугольнику входа. Это была кабина управления, ходовая рубка или что-то в этом роде: именно отсюда осуществлялось управление судном. Именно отсюда – из мигающего индикаторами и поблескивающего приборными панелями отсека – смотрели на черное «озеро» два окна-глаза, так поразившие недавно Ачаду и Хепсу.

Залг и Олрог уселись в черные кресла с высокими удобными спинками. Руки лысого красавчика легли на пульт управления.

– Так куда? К умникам?

– А может… к Шагроту, на Бишто?

Залг поморщился:

– Терпеть не могу эту жадную тварь! А уж его ублюдочную команду… Да и что мы с него поимеем?

– Он даст, конечно, меньше, чем дали бы вояки за двоих, но больше, чем дадут умники за одного. Поодиночке нам их сдавать, сам понимаешь, накладно. Нам главное узнать, откуда у них маяк и визор… Тогда мы вообще можем оказаться с таким наваром!..

– Или оказаться в исправе, а то и… – Залг не договорил, но и так было понятно, что он имеет в виду.

– Будем иметь головы на плечах – не пропадем! – на мгновение сжал щелочку глаза Олрог. – Давай к Шагроту, это ближе, быстрей избавимся от безмозглых и займемся настоящим делом.

Пальцы Залга неохотно забегали по клавишам.

– Ну, смотри… Если прогорим…

– Да перестань ты! – Олрог снова повеселел. Довольная улыбка раздвинула обвисшие щеки.

Корабль еле заметно вздрогнул. Шум двигателей не доносился в герметичную кабину, но от мелкой, едва ощутимой вибрации казалось, что стены чуть слышно гудят. Судно быстро набирало скорость, но об этом говорили лишь показания приборов – за окнами, кроме густой черноты внизу и светло-серого неба сверху, не было ни одного ориентира.

– Вперед! – ткнул в окно пальцем Олрог и раззявил рот еще шире.

Залг недовольно помотал головой.

– Брось, не кисни! – хлопнул его по плечу улыбчивый напарник. – Мы выходим в безвоздушное пространство!

И впрямь, туманная пелена, словно повисшая над «озером», постепенно исчезла, и теперь черная гладь казалась не имеющей ни конца, ни края, что навевало некую неосознанную жуть, противный холодок в районе желудка.

Залг, тем не менее, продолжал вглядываться вдаль. Разговаривать ему явно расхотелось.

Олрог решил не навязываться. Чтобы как-то занять себя, он вновь принялся крутить в руках устройства, отобранные у маложивущих.

Последнее, что он успел в своей жизни увидеть и даже начать осознавать – это цвет прозрачного маленького камешка визора, изменившийся вдруг на ярко-алый, почти такой же, как у маяка. А потом камень резко, в доли мгновения раздулся, брызнул красным вокруг себя, разом заполнив помещение рубки, вобрав в лопнувшую красноту обоих напарников вместе с креслами, а потом с оглушительным (хоть глушить уже было некого) треском выбил толстенные стекла окон и выпорхнул наружу с прощальным хлюпом.