За краем земли и неба

Буторин Андрей Русланович

Ачаду повернулся к кораблю и лишь теперь разглядел как следует последствия этой самой «остановки». Длинная туша быстроходной некогда «лодки» походила на ствол огромного блестящего дерева, сильно приплюснутого сверху и снизу, а теперь еще и помятого, согнутого и разломанного в нескольких местах. Из-за кустов и поваленных деревьев не было видно носа корабля, и Учителю стало вдруг очень неуютно – ведь именно там, в носовой части, находились два больших окна-глаза, через которые он впервые разглядел Залга и Олрога. Наверняка они и сейчас там… Может быть, ранены, а может – вполне целехоньки, выбрались наружу

и наблюдают за ним сквозь густую листву. Кожа Ачаду покрылась пупырышками, ладони враз стали липкими. Учитель непроизвольно согнулся.

Как бы то ни было, но выяснить, что стало с хозяевами корабля, следовало непременно. Иначе оставлять здесь мальчика, даже ненадолго, было бы очень нежелательно. Все так же согнувшись, прижимаясь к серебристому боку корабля, Ачаду медленно двинулся в сторону носовой части. А когда добрался-таки до завала, невольно ахнул: кусты и ветви сломанных деревьев вовсе не скрывали собой нос – того не было вовсе! Его словно откусил кто-то прожорливый и огромный, оставив впереди корабля овал дыры с зазубренными краями, ведущей в тот самый длинный коридор, по которому Ачаду и Хепсу уже доводилось ходить. Только он был сейчас почти темный, не считая пятен света в местах разлома корпуса.

Учитель погладил белые завитки бороды, нахмурил черные брови. Вроде бы, можно успокоиться – их похитителей нет. И наверное – их уже нет вообще. Но полностью не был в этом уверен. Поэтому в первую очередь решил найти оторванную кабину. Ведь должна она где-то быть, не съел же ее и впрямь некий местный великан!

Ачаду посмотрел туда, откуда прибыл на место последней стоянки корабль. Он не сильно удивился, потому что предполагал уже, что увидит – широкую просеку в лесу, поваленные деревья, вспаханную землю… Вот только части разрушенной «лодки» с глазами-окнами он так и не обнаружил. Что ж, следовало пойти вдоль следа, взрезанного кораблем – тем более, он так и собирался сделать ранее.

Перешагивая через поваленные, изломанные стволы деревьев, оскальзываясь на мокрой траве, Учитель двинулся по широкой новоявленной просеке. На преодоление препятствий уходило слишком много времени и сил, к тому же – в этом месиве покореженной древесины и земли вряд ли можно было отыскать что-либо полезное, а именно воду и пищу, поэтому Ачаду решил продолжить движение по лесу, не отходя слишком далеко от просеки.

Едва стоило зайти под древесные кроны, как удача тут же поманила его пальчиком. Или просто подразнилась – буквально в трех шагах от вспаханной кораблем полосы Учитель наткнулся на пышный невысокий куст, усыпанный желтыми плодами, формой и размерами и впрямь напоминающими пальцы. Они даже состояли из двух-трех сочлененных сегментов, словно фаланги.

Сначала Ачаду при виде этих пальцеподобных отростков испытал чувство брезгливости. Но голод, напомнивший о себе урчанием в желудке, потребовал забыть о привередливости. Учитель сорвал один из плодов. Тот был мягким на ощупь, с тонкой полупрозрачной кожицей, пах довольно приятно. Вот только был ли съедобным? Ачаду пригляделся. Хотя на кусте и висело множество «пальчиков», при внимательном осмотре стало заметно, что кто-то до него уже оборвал порядочное количество плодов. Несколько «пальцев», целых и раздавленных, валялось в невысокой траве. И трава эта была примятой, словно кто-то тут совсем недавно топтался и собирал урожай.

Первыми, о ком подумал Ачаду, стали, конечно же, хозяева корабля – Залг и Олрог. Но, поразмышляв еще, он все же откинул эту догадку. На корабле наверняка имелись запасы воды и пищи, так что рвать в лесу плоды им вряд ли пришло в голову. Тем более, сначала бы они, разумеется, навестили пленников.

Подумав о корабельных запасах, Учитель решил по возвращении поискать их тоже, хотя в удачу мало верил. Наверняка они заперты в какой-нибудь комнате корабля так же прочно, как до этого были заперты сами Ачаду и Хепсу. Если, конечно, корабль не дал трещину как раз по пищевому складу. Проверить нужно, но вероятность удачи небольшая, пока стоило больше надеяться на дары чужой земли.

Учитель вернулся к измышлению о незнакомце, оборвавшему куст. Возможно, это был местный житель. Возможно – зверь. И тот, и другой не стали бы рвать несъедобные плоды. Если только это не сделал разумный туземец для приготовления яда, чтобы смазать им наконечники стрел… Последнее измышление не очень понравилось Ачаду, но все-таки он посчитал, что вероятность достоверности этого не столь уж и велика. Тем более живот буркнул в очередной раз, особенно призывно и даже где-то возмущенно от нерешительности хозяина.

Ачаду зажмурился и откусил одну «фалангу». В рот брызнуло сладким соком. Мякоть так и растаяла во рту! Вкус у «пальчика» оказался изумительным! Учитель принялся торопливо, обеими руками, срывать вкусные плоды и запихивать в рот один за другим, едва успевая глотать сок, который разукрасил в желтый цвет бороду и стекал по груди. Уже утолив голод, а заодно и жажду, Ачаду все никак не мог оторваться от сочных «пальчиков». Лишь вспомнив о том, что его ждет раненый и голодный мальчик, он заставил себя выпустить ветку кустарника. Теперь предстояло придумать, как донести плоды к Хепсу. Ведь кроме двух фляг ничего у Ачаду не было. Разве что набедренная повязка…

Впрочем, решил Учитель, «пальчики» можно оставить на обратный путь к кораблю. Сейчас же он хотел все-таки дойти до начала просеки – туда, где непременно должно быть безбрежное и бездонное твердое «озеро», по которому прибыли они сюда с родной земли. Почему ему хотелось сделать это, Ачаду не знал, но туда, на неведомый берег, его будто что-то неудержимо влекло. А он привык доверять своим чувствам. Снова выйдя на просеку, он оглянулся, чтобы запомнить плодоносное место, вновь нырнул в лес и споро зашагал вперед. А если сказать точнее, назад – туда, откуда началось их с Хепсу вторжение на чужую землю.

Идти пришлось недолго, сквозь поредевшие деревья он вскоре увидел знакомую черную гладь. Хотя… Что-то все же было в ней не очень знакомым. Не такой уж и черной выглядела эта гладь отсюда, скорее наоборот – она была ближе по цвету к серому небу, да еще и блестела слишком уж ярко.

Выйдя наконец из леса на пологий берег, Учитель раскрыл рот в немом «ахе»: перед ним раскинулось настоящее озеро! С водой! И все-таки… Все-таки это было то самое черное озеро. Ачаду нагнулся к воде, опустил в нее руку и сразу наткнулся на гладкую поверхность, цвет которой через тонкий водяной слой говорил сам за себя.