За красными ставнями
Шрифт:
— О'кей, я арендую квартиру. — Колльер почти улыбнулся, возвращая сигарету в рот. — Это всего лишь бизнес. Я пытаюсь перехитрить вас, а вы меня. Попытка не пытка. Никакого вреда в ней нет.
— Некоторые из нас так не считают, — заметил Дюрок.
— Ну, я к ним не принадлежу.
— Безусловно. А теперь возвращайтесь на ваш стул и оставайтесь там.
— Вы тоже из умников, — ухмыльнулся Колльер.
Пустив струйку дыма в лицо полковнику, он поплелся назад походкой боксера.
Каждый раз, когда Альварес смотрел на Колльера, на его лбу выступали голубоватые вены. Никто не догадывался, каким нечеловеческим усилием он сдерживает себя. Чтобы не взорваться, он решил лично руководить обыском.
В ванной с грохотом выдернули металлическую пробку, затыкавшую слив. У стены между «китченетт» и ванной стоял диван с тремя подушками для сидения, на котором лежали молоток и кучка маленьких и больших гвоздей.
Стоящий у стола полицейский удалил столешницу, обследовал длинным стальным зондом полые ножки и теперь убирал микроскоп, способный обнаружить самую маленькую порчу цельного дерева.
— В столе ничего нет, сэр, — доложил он.
— Хорошо, — сказал Альварес. — Отодвиньте его к стене и обследуйте кресло рядом с ним. Что касается света наверху…
Но, посмотрев на потолок, Альварес увидел, что узкий плафон уже отвинтили, оставив только лампу.
— Нашли что-нибудь? — с усмешкой осведомился Колльер из своего угла.
Не ответив, Альварес подошел к камину. Полицейский в грязной брезентовой куртке и брезентовом капюшоне, сунув голову в дымоход, освещал его фонарем.
Взглянув на стену над каминной полкой, Альварес присмотрелся к ней более внимательно. В грязной кремовой штукатурке виднелись несколько беловатых дырочек, обозначающих места, куда позднее можно было вбить гвозди.
В расположении дырочек Альваресу почудился какой-то рисунок. Он изучал стену горящими золотисто-карими глазами, потом щелкнул пальцами и кивнул.
В тот же момент грязные брезентовые капюшон и куртка полицейского вынырнули из-под дымохода, осыпаемые сажей.
— Чуть выше там железная решетка, — проворчал он, выплевывая сажу. — Сдвинуть ее нельзя. — Бегло говоря по-испански, араб-полицейский сбросил капюшон и куртку, заменив первый белым шлемом. — Просунуть что-нибудь сквозь решетку тоже невозможно.
— А кирпичи?
— Все крепкие, комендант. Я их попробовал. Там ничего не спрятано. Можете взглянуть сами.
Взяв фонарь, Альварес просунул голову в дымоход, направил вверх луч света и убедился, что полицейский говорит правду. С разочарованным видом он вылез наружу, умудрившись не испачкаться, и отдал фонарь арабу.
— Ладно, Абу Овад. Принесите стремянку и наши самые большие увеличительные стекла. Обследуйте каждый дюйм стен на предмет тайников.
— Но, комендант! — всполошился араб. — Мы можем не разрушать стены, как обещали?
— Положитесь на Аллаха, друг мой, — посоветовал Альварес. — Если там что-то спрятано, малейшая трещинка это покажет. Поторапливайтесь!
Альварес повернулся к шатким непокрашенным книжным полкам. Сбоку валялся маленький садовый серп с приставшей к лезвию сухой травой. Полицейский закончил осмотр книг и сейчас разбирал стул. Некоторые книги он оставил на полках, но большинство бросил на пол. Альварес с удивлением смотрел на названия. Большие и маленькие, в простых или орнаментированных обложках и на разных языках, все книги представляли собой экземпляры Библии.
— Да, умник, это моя работа, — сказал Колльер. — Если бы вы взглянули на карточку, которую я заполнил, то поняли бы это. Я продаю Библию.
Альварес закрыл глаза.
— Удивительно! — продолжал Колльер. — Образованные мусульмане знают нашу Библию не хуже нас. Еще бы — это самая продаваемая книга на земле.
— И конечно, это причина для того, чтобы читать ее?
— Почему бы и нет? У меня тоже есть идеалы — мир, дружба, все счастливы и так далее.
Восковая физиономия Колльера оставалась бесстрастной от рыжих волос до пятнистого галстука-бабочки. Наполовину докурив вторую сигарету, он вынул ее изо рта и стал искать место, чтобы щелчком отправить ее туда.
В центре комнаты первый полицейский длинным ножом потрошил кресло и освобождал ножки. Мистер Г.В. Колльер щелкнул большим и указательным пальцами, в результате чего горящий кончик сигареты угодил полицейскому в щеку и упал на ковер.
— Метко, — с удовлетворением произнес Колльер, опустив веки.
Несколько секунд полицейский стоял неподвижно, сжимая в руках кресло. Его тяжелые бицепсы напряглись под форменной рубашкой. Внезапно он повернулся к Колльеру и рявкнул:
— Ce fils de putain! Tapette! Espece de… [58]
58
Сукин сын! Педик! Отродье… (фр.)
Альварес тут же оказался рядом с ним. Левая рука коменданта вытянулась поперек груди полицейского, удерживая его.
— Doucement, mon vieux, [59] — пробормотал он и шепнул несколько слов, склонившись к шлему собеседника.
Глаза полицейского блеснули, но он подчинился.
— Еще один крутой! — ухмыльнулся Колльер. — Сколько их у вас?
С другой стороны комнаты послышался дрожащий голос Полы Бентли, словно старавшийся разрядить атмосферу.
— Сожалею, Хуан, но в «китченетт» ничего не спрятано.
59
Потише, старина (фр.).
Когда Альварес подошел к ним, Морин Холмс увидела на его лице сомнение, близкое к отчаянию. Однако что-то явно внушало ему надежду.
— Одну минуту, пожалуйста. — Альварес нахмурился. — Эта… как вы ее называете… «китченетт» выглядит так, будто к ней не прикасались.
— Это потому, что мы все поставили на место. — Пола откинула грязной рукой прядь волос. — Вы, мужчины, просто побросали бы все на пол.
Морин хотелось притронуться к руке Альвареса, но она побоялась его испачкать.