За красоту убивают
Шрифт:
Он спросил, какого рода статьи я пишу, и я пересказала несколько историй, над которыми работала, нарочно выбрав некриминальные. Бек был не дурак. Он знал, что я пишу о преступлениях и поэтому интересуюсь смертью Анны. Но если я начну болтать о своих статьях на криминальные темы, он может догадаться, что мне очень нравится работа детектива — и об истинной причине моего возвращения в «Сидар».
— А вы? — спросила я. — Как вы стали полицейским? Вы, случаем, не из полицейской династии?
— Нет, — ответил он с лукавой усмешкой. — Хотите верьте, хотите нет, но мой отец — банкир на пенсии. Родители пришли в ужас, когда
— Откуда вы?
— Из Чикаго.
— Из самого города?
— Да нет, из пригорода.
— Тогда каким образом сын банкира оказался в органах правопорядка? — поинтересовалась я.
— После колледжа я планировал пойти в юридическую школу и стать судебным адвокатом, но провел лето на практике в юридической фирме, и мне это совсем не понравилось. Тогда я начал спрашивать себя, что вообще заставило меня пойти по этой дороге. И понял, что на самом деле меня привлекала роль детектива.
Он окончил колледж и подумывал о юридической школе. Моя оценка Бека потребовала некоторого пересмотра.
— А как вы оказались в этих местах? — не отставала я.
— Я отдыхал в Беркширсе. Город этот не маленький и не настолько тихий, чтобы субботними вечерами заниматься только пьяными гуляками. С другой стороны, тут нет ни наркоманов, ни бандитских перестрелок. Кроме того, здесь интересное смешение людей. Есть местные с обычным набором проблем, а есть туристы, от которых всегда можно ждать сюрпризов.
— А меня вы тоже включаете в эту смесь?
— Я бы отнес вас к туристам. И вы действительно полны сюрпризов.
— Как и вы.
— Это правда? Каких же?
— Во-первых, вы живете один. Такой мужчина, как вы, к этому возрасту уже должен быть женат.
— Мужчина, как я?
— Успешный, привлекательный.
— То же я могу сказать и о вас.
— Я была замужем. Опыт оказался кошмарным. А вы были женаты?
— Нет, никогда. Но, пожалуй, хотел бы жениться. Когда-нибудь. Я просто пока не готов.
Значит, он такой же пугливый, как я. В голове, непрошеный и сопровождаемый, чувством вины, возник образ Джека. Я отогнала его. В конце концов, у нас ведь с Беком не свидание!
Принесли еду, Бек заказал второй бокал вина, а я не стала, потому что и без того уже ловила кайф на нервной почве. Я чувствовала, что он не хочет задерживаться на личных вопросах, поэтому во время еды спросила, какого рода убийства случаются в этих краях. И хотя Бек бросил на меня взгляд, предостерегавший: «Даже и не думай вовлечь меня в обсуждение убийства Анны Коул», — он все же описал несколько случаев, включая и тот, когда девятнадцатилетняя девушка отрубила своей матери голову. Было ясно, что ему нравится говорить о своей работе, и впервые со времени нашего знакомства он как будто расслабился. Я слушала, опустив голову, потому что не смела смотреть на него в упор. Это казалось слишком навязчивым, даже опасным, как разглядывание кого-то в нью-йоркской подземке. До этого я думала, что мое влечение к Беку чисто физическое, но в тот вечер я поняла, что он умен и совсем не прост.
Перед кофе я, извинившись, отправилась в дамскую комнату. В зеркале отразилось мое пылающее лицо. Ничего серьезного, та же степень покраснения, как при ожоге паяльной лампой или при заболевании скарлатиной. Но если со своими ощущениями я более или менее разобралась, то, куда выруливает данная ситуация, было неясно. Он мог повезти меня ужинать, просто чтобы выведать, что у меня на уме. Однако за весь вечер ни разу не спросил меня о Дэнни, Джордже или о деле. Но если я действительно ему нравлюсь, встречаться со мной ему не полагается. И это было хорошо. Потому что я не только, как я считала, возобновляла свой роман с Джеком, но и не могла оставить без внимания географический вопрос, который вставал между мной и Беком в еще большей степени, чем в случае с Джеком. Хотела ли я отношений с мужчиной, живущим от меня в трех с половиной часах езды? Разумеется, существовала возможность скоротечного романа. Й так ли уж это плохо?
Когда я вернулась за стол, Бек позволил мне сделать два глотка кофе и посмотрел на свои часы на потертом кожаном ремешке.
— Мне, пожалуй, стоит отвезти вас в гостиницу, а не то они вызовут полицию, — хмыкнул он.
Я предложила заплатить по счету пополам, но он покачал головой, словно я сморозила глупость.
Обратный путь мы проделали в молчании. Внезапно я занервничала, словно старшеклассница на первом свидании.
— Я подожду, пока вы не войдете, — заявил Бек, когда мы остановились перед входом.
— Спасибо, — ответила я. — И спасибо за ужин.
— Видите, — ухмыльнулся он, — я не кусаюсь.
— Это даже плохо. — Боже, один бокал вина, и вся моя осторожность куда-то делась.
Бек наклонился ко мне и, притянув к себе за шею, крепко поцеловал. Я ощутила в его дыхании вкус вина. На секунду его язык оказался у меня во рту, а потом Бек от меня оторвался.
— Спокойной ночи, — произнес он глухо.
Я ничего не ответила, только на мгновение посмотрела ему в глаза и выскользнула из машины. Бек подождал, пока я закрою за собой дверь, и только после этого я услышала шум заработавшего мотора, и автомобиль скрылся в темноте. За стойкой сидел уже знакомый мужчина средних лет и говорил по телефону. Больше в холле никого не было. Я взбежала по лестнице через две ступеньки, держа ключ наготове, и быстро двинулась по коридору к своему номеру. Скрипнул пол, я резко обернулась, но никого не увидела.
Оказавшись в номере, я захлопнула дверь, заперла ее на задвижку и прислонилась к ней, тяжело дыша. Я чувствовала себя как человек, только что стащивший в магазине пару серег с огромными бриллиантами: виноватой и в то же время счастливой.
Счастливой потому, что мне понравился его поцелуй, хоть и показавшийся несколько дерзким. А виноватой — из-за Джека. Я сама предложила попробовать возобновить наши отношения, от души развлекалась с ним целую ночь, пообещала явиться на встречу в субботу, а сама теперь обдумываю возможность романа с Беком. Хотя в настоящий момент я не была обязана хранить Джеку верность. Этим летом он, так сказать, мне изменил и, насколько я понимала, вполне мог сделать это еще не раз.
Сбросив туфли и верхнюю одежду, я в одном белье подошла к сумке достать ночную рубашку. До этого я вынула только те вещи, которые могли помяться. Моя рука замерла, когда я взялась за ночнушку. Три пары носков, которые раньше тремя комочками лежали в одном углу сумки, теперь лежали порознь. Я лихорадочно стала вспоминать, как одевалась, собираясь ехать в ресторан. Я была уверена, что они лежали в одном месте, потому что помню, как отметила, что не захватила теплые носки. Кто-то устроил обыск в моем номере.