За Кубанью(Роман)
Шрифт:
— Что? Что? Плохо слышу… Кто это?
— Биба, — говорит Ибрагим, беря трубку, — это говорит тот, кто украл тебя. Я очень жалею, что все так нехорошо получилось. Я тебя люблю и готов умереть за тебя. Ты слышишь? Прости меня, если можешь. И знай: всегда буду считать тебя своей женой.
Девушка держит у уха трубку, не зная, что и сказать обнаглевшему бандиту. Ибрагим тщетно ждет ответа.
— Биба, скажи хоть слово.
Ответа нет.
— Прощай, Биба. Извини…
Ибрагим возвращает трубку Махмуду, благодарит.
— Садись, — снова приглашает Махмуд. — Мне хотелось поговорить с тобой.
— Кажется, поговорили…
— То ведь я не с тобой говорил, а с «дядей».
Но Ибрагим не садится. Махмуд тоже поднимается.
— Мне кажется, что ты и Улагай — это не одно и то же. Я всегда считал, что у тебя своя голова на плечах. Неужели ты все еще слепо веришь своему начальнику?
Наконец-то Махмуду удается встретиться со своим собеседником взглядом. В глазах Ибрагима — растерянность.
— Поздно мне обо всем этом думать, — равнодушно бросает он. — Пулю на лету не поймаешь.
— Мы не пули, а люди, Ибрагим. А человека можно даже с края пропасти увести.
— С края можно, — вздыхает Ибрагим. — Но я уже лечу в пропасть. Поздно! Не вздумай задерживать меня, — вдруг зло добавляет он, — мне жизнь не дорога.
— Этого не ожидал от тебя, — обиженно произносит Махмуд. — Говорим как товарищи… Ну бывшие товарищи. Думаешь, эти русские не догадываются, откуда ты? Все еще воображаешь, будто все люди глупее вас с Улагаем? К нам такие, как ты, каждый день приходят сдаваться.
— Извини. Никак не пойму вас всех.
— Кого это — всех?
— Да вас, комиссаров. Ну я пошел.
— Приходи, Ибрагим, разговор надо закончить.
Хлопает дверь. Махмуд задумчиво глядит в окно. Мимо проходят четверо в бурках. Что там они еще натворят?
— Сбивают? — осведомился русский товарищ.
— Сбивают и сами сбиваются, — смеется Махмуд. — Сложный переплет. — Он подробно пересказывает беседу с Ибрагимом.
— А может, вы зря напрямую? Может, стоило повести игру? Ведь это не рядовой бандит.
— Не по мне это, Василий Лукич. В таком деле актером быть надо, а я человек простой, бесталанный: что на душе, то и на лице. Да и не проведешь такого, как Ибрагим, с ним лучше напрямик. Я думаю, он придет — на распутье парень.
— А может, перехватить их, — предложил Василий Лукич.
— Себе во вред, — возразил Махмуд. — Сейчас он на все пойдет, а через недельку сам явится. Дозреет. Тогда и Улагай может в переметной суме оказаться.
А те, в бурках, торопливо сворачивают в переулок.
— Ночью возвращаемся домой, — говорит своим спутникам Ибрагим. — Рамазан будет не скоро, ждать больше нельзя.
— А этот как? — осведомляется Аслан. — Клюнул?
— Тебе это знать не положено. — Ибрагим бросает на него подозрительный взгляд. — И вообще запомни закон разведки — излишнее
— Да мне что, — обиделся Аслан. — Чихал я на Махмуда.
Ибрагим правит на окраину — здесь у него еще одна явка, запасная. Отсидевшись до ночи, выбираются из города. Едут медленно — кони с трудом тянут по раскисшему проселку тяжелую повозку. Едут всю ночь. Дневка в лесу, и снова — тряская дорога. Лишь на третий день добираются до лагеря.
Кажется, Ибрагим сделал все, что мог. Но Улагай недоволен.
— Ты сказал Махмуду, что, если он не согласится, мы прикончим всю его семью?
— Нет, — признается Ибрагим. — При чем тут семья?
— Не задавай глупых вопросов, — раздражается Улагай. — Твое дело — выполнять приказы.
— Я — человек! — срывается Ибрагим. — У меня есть голова.
Вот как заговорил! Пожалуй, Крым-Гирей прав, к нему уже нельзя поворачиваться спиной. Но он не должен думать, будто его подозревают.
— Что нового в городе? — спрашивает Улагай, чтобы не оборвать разговор на реплике Ибрагима.
— Новостей немало. — В глазах Ибрагима мелькает злорадный огонек. — Красавица-то наша ушла к Максиму.
— Какая красавица? — Улагай ошеломлен. — Сариет?
— Фатимет, жена Османа, — бросает Ибрагим.
Лицо Улагая покрывается белыми пятнами.
— С сыном ушла к русскому, — торжествующе добавляет Ибрагим. Он вдруг ясно осознает, что факт этот имеет для Улагая значение чрезвычайное. Там, в лесу, Максим одержал верх лишь над Ибрагимом, это — победа над самим Улагаем.
— Это мы так не оставим! — выкрикивает Улагай. — Иди…
Он расхаживает по тесному кабинету. «Очевидно, — рассуждает сам с собой, — пришло время санкций. Пусть эти интеллигентики узнают, чем чреват их отказ сотрудничать со мной. Но прежде всего надо выручить свои деньги. Кто знает, как все обернется».
Не успевает Ибрагим улечься, как у двери раздается крик связного: «Ибрагим, к командующему!»
— Не мог все сразу сказать, — недовольно бурчит Ибрагим. — Обязательно дергать надо…
— Поменьше болтай, — советует валяющийся на соседней койке Аслан. И жестко добавляет: — Так, смотри, не пощечину, а пулю схватишь.
— Нашел, чем пугать! — вскипает Ибрагим. — Видел их…
Улагай приглядывается к своему опальному фавориту.
— Взбунтовался наш казначей, — говорит он. — Или рехнулся после бегства жены. А скорее всего, решил присвоить деньги. Твоя задача — отвлечь на себя внимание караульного взвода. По моему сигналу нападешь на аул со стороны Энема. Алхас предупрежден. Он выделит тебе отборных людей. Если ребята повеселятся, не беда, застоялись они. И все падет на совесть большевиков. Люди Алхаса будут в красноармейской форме. Отступать по моей ракете. Кстати, учти, Алхас отберет не наших, а казаков.