За кулисами скрипичных концертов
Шрифт:
Наконец в многоцветном и многоликом потоке музыки наш смирившийся со своей влюбленностью в Вивальди слушатель заметил четкие контуры формы и строгую организацию всех музыкальных событий. Музыкальное пространство поначалу казалось ему похожим на одну из последних картин старого и почти слепого Клода Моне, находящуюся в музее Гугенхайма в Нью-Йорке. На ней был изображен, конечно же, любимый им пруд, но совершенно неожиданно, как если бы мы видели его, находясь на дне. Знаменитые лилии и кувшинки были невидимыми, они ведь были над водой, а видели мы только их стебли, каких-то земноводных, мелких, едва различимых рыбешек. Вода в пруде была илистой, пронизана солнечными лучами, зеленоватой, зачарованной и находиться в ней, как и на дне пруда, хотелось вечно. Но, нехотя вынырнув из гипнотического состояния на поверхность и вслушиваясь в звуковой поток как бы со стороны, можно легко заметить, что все концерты имеют похожую структуру. В едином звуковом течении музыки стали определяться части, предложения, фразы. В одном произведении Сергея Довлатова герой замечает, как нью-йоркская улица, казавшаяся просто УЛИЦЕЙ, вдруг, в какой-то момент, распалась на булочную, газетный киоск, парикмахерскую, то есть стала обитаемой вполне конкретными людьми, с которыми он стал
Вот тут и попался ему среди щедрых предложений интернета тот злополучный Концерт ля-минор, услышанный им не в то время и не в том месте, чуть было не отвративший его от музыки великого венецианца навсегда. Выбор на Youtub’е, как всегда, был богатый, но наш друг решительно отверг все записи, где концерт исполняли дети. Но и взрослые исполнители часто ничем не отличались от детей. Было такое впечатление, что существует какая-то секретная конвенция, предписывающая всем исполнителям от мала до велика играть ВСЕ восьмые ноты от начала до конца произведения неприятным на слух отрывистым, но более всего противнее, искусственным штрихом (наверное, тем самым мартле). Все шестнадцатые ноты все исполнители тоже «пилили» одинаково вне зависимости от того, что происходило в музыке. Лица исполнителей менялись, а чувство недоверия не проходило и вдруг… в музыкальное пространство интернета ворвались шумные взволнованные молодые люди, расталкивая друг друга локтями. Они перекрикивали друг друга, вопросы с настигавшими их ответами носились в воздухе, как ласточки, преследующие в стремительном полете свою жертву в виде мухи или зазевавшегося жука. Кто-то строго призвал к порядку и все быстро притихли. Вот тут и появился тот, о ком был написан этот концерт, его главный герой. Его первое появление было не совсем таким, каким ожидали его поклонники. Никто не ожидал от него нерешительности. Публика удивленно шепталась. Он предпринял несколько попыток быть таким, каким его хотели видеть люди. А видеть его хотели ПЕРВЫМ, только ЛУЧШИМ. Во второй части Концерта мы увидим его в гондоле, зачарованного мерными круговыми движениями весла, безмолвно задающего себе опасный вопрос: смогу ли я? Но, положившись на волю Господа Бога, наутро он без страха и сомнений с решительной отвагой принял свой бой… Кто он был? Циркач, офицер, принявший вызов на дуэль, игрок? Кто знает…
Наш слушатель тихо лил слезы от счастья, от чувства восторжествовавшей справедливости. Наконец, он услышал Концерт таким, каким его создал композитор, который всегда желал, чтобы его музыка воспринималась слушателями так, как он задумал. Иногда, когда у него было время, он писал подсказки исполнителям и слушателям в предисловиях к изданиям, а то и просто между строк о лающих собаках, поющих щеглах, спящем пастушке, назойливой мухе, не стесняясь делать их персонажами своих произведений. Самому популярному циклу «Времена года» несказанно повезло, ему была предписана полная и развернутая программа, но большинству других концертов Мастера повезло меньше. В теории восприятия музыки есть термин: радость узнавания. В полном соответствии с этим термином современный слушатель, который и без всякой подсказки услышит в яркой и образной музыке Вивальди поющего щегла, будет несказанно польщен, когда узнает, что именно этого композитор и хотел от него. Другим концертам автор не представил программы, ограничившись общим для концертов цикла названием, а то и просто обозначив тональность и номер опуса. Результатом этого стал приговор: нет словесного предписания – нет вербального содержания. И героями музыки рыжего священника стали восьмые ноты, акценты, ноты в третьей позиции и способы сыграть их чисто и даже поднятые плечи малоискушенных в своем деле исполнителей. А за всем этим стоит откровенный обман: преподаватель обманывает ученика, оба они вместе обманывают и композитора, и слушателей, при этом обманываясь сами в том, что делают что-то нужное и важное.
Противоречивая и экстравагантная фигура Антонио Вивальди появилась на европейской музыкальной сцене тогда, когда главные битвы: и реальные, и интеллектуальные, еще грохотали, но мир уже признал случившимся фактом драматические для сознания человека изменения в привычной иерархии бытия. Земля уже не была центром Вселенной, это было доказано, она была лишь одной из нескольких планет Солнечной системы, которая, как и они все, вращалась вокруг солнца в безмерном пространстве космоса, при этом совершая вращение вокруг себя. Солнечная система, в свою очередь, тоже была не единственной. Небесное и земное слились воедино, стали единым феноменом, познать который стало настоящей страстью мыслящих людей. Опираться на узаконенные авторитеты и прежние методы познания было уже невозможно. Наступило время эксперимента,
Все, чего бы ни коснулся разговор на уроке: мелодии, гармонии, фактуры, динамики, выразительных средств, приемов скрипичной игры – появилось в ту фантастическую эпоху, время «большого взрыва» в Музыке. Все элементы музыкальной материи – полноправные участники своеобразного «круглого стола», помогающие нам восстановить яркую, полную вкусов и запахов картину далекого времени, с лицами, голосами, костюмами, прическами, жилищами, отношениями, жизненными планами, ссорами, войнами… Помогут и нам, и нашим юным ученикам узнать, что ничто не исчезает. Все, что произошло с человечеством в прошлом, оно с нами, в нашем сочувствии, в нашем сопереживании, а то и в нашей реальной жизни.
В Делфте в доме, где была во времена Вермеера Гильдия художников, сейчас располагается информационный центр, там можно найти всю информацию, касающуюся жизни и творчества художника. Весь третий этаж занимает экспозиция по расшифровке значения множества бытовых предметов, совершенно не случайно появившихся на полотнах великого мастера. Бабочки, цветы, зеркала, домашние туфли, географические карты, песочные часы, раскрытые книги, музыкальные инструменты, спящие коты – оказались вовсе не трогательными предметами, которые всегда под рукой у хозяев, делая их частную жизнь удобной и респектабельной. Это были символы различных значений, но все они служили одному хозяину – протестантской морали. Спящий кот оказался вовсе не символом домашнего уюта, а существом, не выполняющим свою главную обязанность: ловить мышей. А главную виновницу – служанку, принимающую в неурочное время своего дружка, с первого взгляда даже трудно рассмотреть на полотне. Вся экспозиция дотошно и размеренно разъясняет современному любителю живописи то, что было ясно и понятно людям, видевшим картину во время ее написания.
В музыке таких потерянных смыслов накопилось множество. Возьмем наугад один из элементов музыкальной ткани: тональность. В нашем концерте – это ля-минор. Уточним, гармонический. Казалось бы, уж чем-чем, а этим противным и неудобным для исполнения на скрипке видом минора нас вдоволь накормили учителя сольфеджио. Что он может значить в музыке Нового времени? Невероятно, но почти ВСЕ. Ясно, что для европейской мелодии – это редкий и случайный гость (если только композитор не назовет пьесу «Персидский рынок»). А вот что произошло с европейской музыкой, когда кто-то решился повысить седьмую ступень в миноре на полтона. Результатом этого явилась мажорная доминанта, которая кардинальным образом изменила отношения тоники и доминанты. Эти взаимоотношения музыковеды назовут вопросноответными. Вы скажете, что в мажоре эти взаимоотношения и так существовали. Но это в мажоре. А лучшая музыка, как утверждают все ученики, написана в миноре. Минорная тоника и минорная доминанта пребывали до этого в дипломатических отношениях. Минорная тоника и мажорная доминанта создают условия для развития драмы и трагедии.
Динамика, мощнейшее выразительное средство, досталась нам, современным исполнителям, тоже от барочных музыкантов. Динамические оттенки в те времена практически не выставляли в нотах, но значит ли это, что и нам не надо их исполнять. На нет и суда нет. Маэстро был венецианец, а именно в соборе Святого Марка композиторы братья Габриэли расставляли несколько хоров в разных приделах храма, и во время службы разнообразная динамика получалась сама собой из-за различной удаленности хоров и разных по плотности составов музыкантов. Композиторы «играли» с пространством собора, создавая впечатляющие звуковые эффекты удаленности, приближения, крупного плана. Экспериментируя со звуком в пространстве собора, они, может быть, и не догадывались, что Декарт в своих трактатах описывал пространство как бесконечное, однородное, трехмерное, как вместилище вещей, людей, идей… Как коренной венецианец, Вивальди конечно же знал об экспериментах своих старших коллег. Можете себе представить, каким динамическим арсеналом надо обладать, чтобы успешно исполнять музыку Вивальди. А если надо воплотить на инструменте постепенный переход от зачарованного состояния до готовности драться и привести накал страстей во время драки до кульминации, то сказки о первенстве мангеймских музыкантов в «изобретении» крещендо и диминуэндо так и останутся сказками.
Дети, как могут, стараются разобраться с особенностями хронотопа барочного концерта. Трудно удержаться, чтобы не привести несколько примеров их бесстрашных попыток. Некоторым из них удалось установить диалог с далекой эпохой и убедиться в том, что природа человеческая, в сущности, не меняется, что в то далекое время тоже были друзья и враги, была верность и предательство, было весело и одиноко, хотелось отстоять свое мнение или упрямо закрыть за собой дверь, было страшно и обидно, хотелось встать на защиту слабого или дать в глаз какому-нибудь задаваке, хотелось бы, чтобы мама успокоила и обняла… Ученики часто подбирают ответы прямо с пола, приводя учителя в изумление простотой и истинностью.
О форме. Один ученик, начитавшись мифов Древней Греции, поместил своего героя в пятый век до новой эры в древнюю Элладу. По его мнению, Боги, решив испытать характер и достоинства Героя, насылают на него пять испытаний. После каждого испытания они реагируют по-разному и дают разные оценки испытуемому, раздумывая, помогать тому или уничтожить без жалости. Второй ученик сделал главного Героя этой музыки скрипачом и послал его держать конкурс в оркестр собора Святого Марка в Венеции, где, кстати, служил без отрыва от своей непосредственной деятельности парикмахера отец Антонио Вивальди. Ученик долго не мог определиться, раздать ли пять разных соло разным скрипачам или заставить играть пять конкурсных туров одного скрипача, в котором он, конечно, видел себя. Думается, что оба ученика смогли преодолеть малое время и вырваться на просторы большого.