За мгновение до мечты
Шрифт:
Что мне было терять? Я согласилась, думать не думая о том, что это может быть опасно.
Однако прежде капитан привел меня в каюту куда уютней прежней. Там был большой иллюминатор, удобная кровать и даже стол с креслом. Стоило насторожиться, но я обрадовалась, и отважилась попросить одежду на смену прежней. Я ведь так и ходила в джинсах и футболке, хорошо хоть добрый Глайм принес комплекты белья, что меня, помнится, ужасно смутило. Теперь я не смущалась вовсе.
– Спасибо. Здесь и правда лучше. А эта высадка не повлияет на мое самочувствие?
– Нет. На планете вполне пригодная атмосфера. С непривычки возможно легкое головокружение, но ты
Почему я в одночасье стала доверять ему? Наверное, мне просто надоело злиться. Тем более что именно с этого дня Бэрд начал вести себя вполне нормально, не считая, конечно, его холодной сдержанности. Он вроде бы и заботился – но словно не замечал меня, мог угодить – но делал это лениво, заводил разговоры – но не проявлял к моим ответам искреннего интереса.
Я не могла раскусить Бэрда – то ли он искусно притворялся, то ли вправду был со мной вежлив из чувства долга. Почему же это не проявилось раньше, сразу после похищения? Куда делось пренебрежение, отвращение и жажда мести? Он враз подобрел, переменился, или строил далеко идущие планы? Возможно, то была липкая, хитро сплетенная паутина, а Бэрд был главным пауком.
Мне было приказано облачиться в особый костюм, а затем явиться в большой зал. Про себя я называла его «гостиной». Там уже собрались мужчины, и я ощутила на себе несколько заинтересованных взглядов. Однако при появлении капитана все они тотчас отвернулись и занялись делом. Интересно, среди экипажа была хоть одна женщина? Неужели «слабый» пол вовсе не брали в такие вот исследовательские миссии? Я решила непременно узнать об этом у Глайма.
Бэрд тотчас подошел, придирчиво осмотрел меня и заявил категорично:
– От меня ни на шаг.
Что толку спорить? Я кивнула. Если ему нравится приказывать – пусть старается. Как говорила сестра, никто не заставит тебя видеть дурные сны. Хотя теперь я начинала сомневаться даже в этом утверждении, потому что капитан определенно оказывал на меня дурное влияние. Как долго я нормально не спала? Наверное, уже пару недель. И дело было не в том, что растущий живот мешал. Просто Бэрд каждым своим появлением портил мне настроение. Впрочем, ради малыша я готова была смириться со своим положением.
Так началось новое путешествие, и неудивительно, что оно стало трудней, хотя и интересней. Теперь я видела много нового, была постоянно чем-то занята, и затирались, путались прежние чувства. Каждое утро я вставала как на работу рано, и, сделав легкие упражнения (в том числе дыхательные), принималась распределять данные. Ничего занудного в этом не было, а уж просматривать видео о флоре и фауне вовсе стало моим любимым занятием.
Я постоянно что-то читала, и знания казались сладчайшим нектаром, хотя были мгновения, когда меня охватывал настоящий ужас. Глайм оставался моим единственным другом, но я заметила, что Бэрду это не по нраву. Он вообще редко когда был мной доволен. Казалось, капитана мучили противоречивые чувства: от ненависти и раздражения до почти нежности. Странные догадки стали еще более удивительными, когда я узнала, что он готов зайти в порт, чтобы меня там тщательно обследовали.
– Ты хотел убить ребенка, – напомнила я, когда выдалась возможность. – А теперь вдруг заботишься о нем?
– Я был зол и совершил ошибку, предложив тебе аборт, – нахмурился Бэрд. – К тому же Рэйс мог бы сделать все криво, он же не специалист…
Рэйс, корабельный доктор, в действительности был человеком таким же холодным и решительным, как Бэрд, однако я слабо представляла себе, как он стал бы избавлять меня от беременности.
– А если бы нашелся специалист, то ты бы настоял на своем? Силой бы потащил меня?
– Нет.
– Значит, в тебе внезапно проснулась совесть?
– Я не совестлив.
– Что тогда? Созрела симпатия к девушке недруга?
Бэрд предпочел промолчать, и я всерьёз задумалась о том, что за планы он строит относительно меня. Что не собирался в ближайшее время отпускать, было ясно, но вдруг ему хотелось большего? Он бы не стал принуждать меня, да и я отнюдь не избавилась от неприязни, лишь приглушила ее. Но чтобы я ему понравилась… Немыслимо! Или то была всего лишь похоть, сдержанная жажда мести? От подобных мыслей меня начинало мутить. Что, если он ждал, когда я разрешусь от бремени, и собирался принудить быть с ним, чтобы таким образом досадить старому врагу? А если планировал использовать в качестве орудия возмездия малыша? Я постоянно думала о том, как вернуться домой, но боялась, что даже там не найду должной защиты. Наша планета совершенно точно была лишь крошечным беззащитным миром, и никто бы за меня не вступился.
Бьёрн. Я вспоминала его всё реже. Я уверяла себя в любви, но время и расстояние вставало между нами непреодолимой преградой. Не веря в его предательство, я сомневалась в том, что не вру самой себе. Чувства – лучшие обманщики разума. Правильно ли было верить в прежнего Бьёрна? А в прежнюю себя? Наверное, лучше всего было сосредоточиться на беременности, ибо малыш оставался моим главным и самым надёжным теплом. Он – и мысли о доме.
Я высчитала примерный срок и поняла, что нахожусь на девятнадцатой неделе. Время то летело стремительно, то едва плелось в хвосте моих желаний. Я или мечтала, или хандрила, и не могла найти золотую середину. Глайм часто заставал меня плачущей или смеющейся без особого повода. Я привыкла делиться с ним радостями, но никогда не рассказывала о печалях. Впрочем, проницательный помощник капитана и сам догадывался о моих тревогах.
Мы стали близки, и мужчина часто рассказывал о своей семье. Делал он это с удовольствием, и было понятно, почему. Бэрд вряд ли любил подобные разговоры, и хотя я постепенно узнавала других членов экипажа, среди них не было ни одного, кто мог бы, подобно первому помощнику, поддержать меня.
Я хорошо запомнила первую свою планету: дождевые леса, ясное небо и крупные ярко-зеленые стрекозы, летающие над водой. Были там и другие насекомые – одно затейливее другого. Я как сторонний наблюдатель имела полную свободу, а потому наконец-то размяла ноги, вдыхая влажный, питательный воздух. Огромным облегчением было ощутить свежесть ветра и запахи земли и воды. Даже малыш животе встрепенулся, хотя, возможно, мне это лишь почудилось.
Я старалась поменьше удивляться, заметив, что Бэрда это раздражает. Не знаю, почему, но он с тех самых пор брал меня с собой постоянно, и я каждый раз вежливо говорила «спасибо». Молодые биологи и зоолог, а также геолог и физик вскоре стали общаться со мной более открыто. Я очень старалась делать свою часть работы аккуратно и четко, чтобы потом им было удобно всеми собранными данными пользоваться. Постепенно почти все ко мне оттаяли, конечно, не считая Бэрда. Чем больше становился живот – тем сильнее капитан отдалялся. Да, его забота стала прочной и решительной, но он предпочитал лишний раз со мной не разговаривать. А на сроке в двадцать семь недель я посетила свою первую космическую станцию, где должна была пойти на прием к квалифицированному специалисту.