За мгновение до мечты
Шрифт:
Это было отличное место, чтобы спрятаться. Вокруг росло несколько видов деревьев и кустарников, лежали большие серые валуны. Я могла подняться наверх, оглядеться, и уж точно увидела бы людей или приближающийся корабль. Всё равно сил бежать дальше не осталось.
Я обустроила жилище, соорудила постель из тонкого одеяла и стол из рюкзака. Теперь следовало подумать о том, что я буду есть в этой пустыне. В воде наверняка была рыба, к тому же я видела огромных крабов. Слабая мама – погибель малышке, а потому я, угнездив Любиму за спиной и вооружившись маленьким ножом, отправилась на промысел. Тут уж
Краб встретился нам неподалеку от облюбованного дома. Важный, с огромными клешнями, он ходил вдоль берега и не обращал на нас внимания. Однако стоило подойти опасно близко – повернулся, угрожающе поднял клешни…
Я убила его с третьего удара. На всякий случай подождала – вдруг очнется? – и понесла в дом. Я боялась разводить костер, а потому первый раз ела сырое мясо – по чуть-чуть, медленно. Как оказалось, оно вполне пригодно в пищу, как и прочая рыба, что я впоследствии добывала. Рыбалка получилась хитрая: я рыла большую яму, загоняла туда мальков, а потом ловила их в тонкую ткань собственной блузки.
Первые дни я голодала, не зная, как лучше охотиться. К тому же малышку приходилось носить на руках постоянно, чтобы она своим плачем не привлекала внимания. Никогда ещё у меня не было таких сильных рук! И никогда ещё у меня так не болела спина, пальцы, ноги и всё тело… Этот месяц дался мне нелегко, но вместе с улыбчивым, хотя и капризным чудом, мы справились. Быт наладился, мы часто купались в лагунах и обе загорели, несмотря на то, что в самые жаркие часы я пряталась в тени.
Я хотела как можно скорее отправиться в город, к бункеру, но понимала, что лучше отсидеться, и надеялась, что нас не будут искать. К исходу третьего месяца Люба стала спать лучше, и я ощутила прилив сил. За эти восемь с лишним недель мимо дважды пролетал корабль, но я не знала, враги это или друзья, а потому не высовывалась.
Я решила отправиться в путь ночью. Пусть холодно, зато темно и потому безопасно. Уже удалившись на достаточное расстояние от временного убежища, я осознала всю наивность своих рассуждений. Наверняка у злодеев есть сканеры – например, тепловые – и мы с Любимой будем светиться во тьме как две большие лампочки. Однако возвращаться я не хотела. Возле лагун было хорошо, но там меня рано или поздно обнаружат. Да и нельзя все время питаться рыбой – я была худа как никогда прежде.
Путешествие было нелегким, но я и не ждала, что доберусь скоро и без проблем. Стерла ноги? Не беда. Постоянно болят плечи? Привычно. Хочется есть и мучает жажда? Потерплю. Каждый последующий шаг давался труднее предыдущего, и пустыня казалась бесконечной.
К исходу третьего дня я возненавидела себя за то, что рискнула прежним убежищем ради нового. Любима сделалась вялой, и мне было страшно, что она перегрелась и недоедает. К счастью, на четвертый день я добралась до леса, где голыми руками поймала какую-то небольшую птицу. Что было дальше, помню плохо. Знаю только, что жарила я её уже мертвую… жизнь зверя или моего ребёнка? Для меня выбор был очевиден.
Потом я часто била птиц, и, хотя краем сознания мне было живностей жалко, все же они оставались добычей, которую можно съесть, а не забавными птичками и грызунами. Это пугало. Я понимала, что могу запросто ожесточиться и никогда не стать прежней, но уговаривала себя не паниковать. В любом случае, мясо было не капризом, а необходимостью.
Мне везло, и я поверила, что доберусь. Согласно карте, оставалось пройти всего пару десятков километров. Люба как будто немного прибавила в весе и повеселела, став ещё красивее. Чего стоили одни только громадные фиалковые глаза! А ещё щёчки в небольшими ямочками, сильные ножки, которыми она любила дрыгать, и кудряшки мягких волосы, обрамляющих лицо…
Невозможно передать словами, как я обрадовалась, увидев вдалеке город! Словно гора упала с плеч. Однако радость не дала наделать глупостей, уступив место рассудительности и спокойствию. Дождусь ночи, тогда и пойду к бункеру. Не нестись же галопом, наплевав на осторожность!
Под деревьями было хорошо, солнце не пекло, песок не летел в глаза. Я думала о том, что, если смогу сберечь Любиму, то не посмею сердиться на Бьёрна. Пусть он меня бросил, но ведь пытался вернуть! По крайней мере, в этом я себя убеждала. А ещё шептала Любиме, что мы обе должны быть храбрыми, и непременно вернёмся домой. Так, за разговорами, наступил вечер, и я, укачав малышку, медленно двинулась в сторону города.
Как бы мне ни хотелось поскорее оказаться за надежной толстой дверью, под защитой прочных стен, да еще и с изрядными запасами еды и воды, я шла медленно, крадучись. Смотрела по сторонам, прислушиваясь к малейшему шороху, но вроде бы всё было нормально.
Я легко отыскала нужный дом, огляделась, и тихонько вошла внутрь. В темном коридоре пахло песком. Я сделала два шага… тишина. Сердце стучало, Люба тихонько посапывала.
И вдруг кто-то больно схватил меня за руку и сдавил с такой силой, что я вскрикнула. А потом зажегся свет, и я на мгновение прикрыла глаза. Судорогой свело живот, руки похолодели: это был мой бывший владелец, и с ним – еще несколько ухмыляющихся товарищей.
– Ну ты зараза! – сказал он. – Как ловко от нас улизнула! Однако твоя удача иссякла, помогать больше некому.
У меня защемило сердце от ужаса: я поняла, о чем он.
– Выходи, – сказал мужчина, по-прежнему держа меня за запястье. – У нас здесь кое-кто, кого ты будешь рада видеть.
Я едва сдержала слезы, увидев Аврору: ее лицо было синим от побоев, она прихрамывала и дышала хрипло.
– Таиса, не… – начала было она, но тотчас получила по голове.
– Молчи, тварь! Еще слово – и лишишься своей никчемной жизни. А ты, – он поглядел на меня, – пожалеешь. Но для начала скажи-ка нам код от двери. – И добавил, равнодушно взглянув на Любиму: – Я знаю, как заставить тебя говорить. Тут и придумывать ничего не нужно, я просто тресну твою козявку как следует о стену…
Я задохнулась, чувствуя, как начали дрожать колени. Пробормотала цифры, ни на кого кроме дочки не глядя. Я знала, что произойдет, могла догадаться, что за судьба нас ожидает. Мучитель решил растянуть мгновения своего торжества:
– Я не знаю точно, что с ней сделают. Возможно, подождут, пока вырастет, и отдадут на органы. Или сделают малолетней рабыней где-нибудь в захолустье. А, может, принудят всю свою жизнь, годов этак с двух, работать не покладая рук. Знаешь, такие рабы не доживают до шестнадцатилетия.