За монеткой
Шрифт:
Преодолевая боль в коленях, Хоук протиснулся в отверстие на потолке. Так и есть. В обе стороны вёл ход. Передвигаться по нему можно было, сильно согнувшись, но, по крайней мере, не на четвереньках. Хоук просунул в потолочный лаз металлоискатель, потом рюкзак. Потом пролез сам. Прощупывая металлоискателем пространство перед собой, медленно пошёл по направлению, которое было противоположным по отношению к "Т" образному тупику в нижнем ходе. Через десяток метров ход закончился боковым проходом, ведущим в "комнату", уставленную по периметру и в центре большими кувшинами. Осмотрев все, Хоук нашёл в двух зерно. Остальные были пусты. Металлоискатель молчал. "Это было хранилище" - догадался Хоук. " Удивительно, что всё цело. Неужели здесь никто не бывал с тех пор?".
Он вернулся к вертикальному лазу и пошёл дальше, в том направлении, в котором он двигался внизу, пока не наткнулся на вертикальный переход.
Здесь тоже был боковой проход в "зал". Осветив его стены, Хоук опустил рюкзак на землю и замер в изумлении.
9.
В стенах был семь спальных ниш и в шести из них лежали скелеты. Судя по размерам костей, два, принадлежавших взрослым и пять детям. В истлевших остатках ткани. В одной из ниш скелетов было два: взрослый и детский. Видимо, мать с ребёнком.
Немного отдышавшись, Хоук медленно обошёл "зал".
У скелета в крайней нише, между рёбер с левой стороны, лежал римский меч - гладиус. Прекрасно сохранившийся. Его тяжело было достать, не потревожив костей. Так же сохранилась подошва сандалий и застёжки на одежде. Справа, у таза, лежал окаменевший кожаный мешочек. Хоук подцепил его остриём ножа за тесёмку, которой он, видимо, крепился к поясу. Провел катушкой металлоискателя. В наушниках протяжно "мяукнуло" и на панели загорелся индикатор "цветной металл".
Нож не брал окаменевший материал "кошелька". Пришлось разбить его рукояткой лопаты. Внутри оказалось десятка два монет, уже знакомых тетрадрахм и одна золотая монета. Внимательно присмотревшись, Хоук понял, что это и есть ауреус. К тому же, перечеканенный. Даже в таком состоянии, в свете фонарика можно было различить, что для чеканки использовался штемпель от серебряного динария: изображения лиры и труб, фрагмент надписи "год свободы".
Всё. Можно было уходить.
Но уйти Хоук не мог. Он понял, что здесь произошло.
Это было то, что массово происходило во время Иудейской войны в Йотапате и в Масаде. Массовое самоубийство в условиях угрозы пленения и последующего пожизненного рабства. Видимо, глава семьи завалил вертикальный лаз, убил свою семьи, а потом себя. И этот "зал" превратился в братскую могилу. В захоронение. И если взять что-то отсюда, то это будет уже не "чёрная археология", а мародёрство. Это будет золото "мёртвых".
Хоук ещё раз обошёл помещение. Постоял у ниши, где перемешались взрослые и детские кости. Зачем-то потрогал глиняные миски, стоявшие на "столе" - каменной плите в центре помещения.
Вернувшись к входу, он сел на рюкзак и, вопреки своим правилам, закурил. Странно, но дым уходил не в основной ход, а к потолку и медленно полз куда-то в дальний угол. Видимо, там было вентиляционное отверстие.
Хоуку было страшно представить себе последние минуты жизни этих людей. Как они прощались друг с другом, как успокаивали или отвлекали детей. Было невозможно думать об этом, а не то что, пережить.
А по украшениям, по сохранившемуся орнаменту тканей, можно было понять, что семья была не из простых.
"Ну и хрен с ними, с этими евро!" - докурив, подумал Хоук.
– "Не хватало мне ещё могилы грабить. А вот Йосиф Флавий не смог лишить себя жизни в такой же ситуации. Сдался римлянам. Стал Флавием. И даже написал об этом".
И ещё. Он увидел себя со стороны. В сравнении с тем, что совершили эти люди и тем, что совершал он. Всё-таки, бывает намного страшнее один раз увидеть, чем много раз услышать.
Хоук собрал монеты и высыпал их обратно в нишу.
Ещё раз осмотрел "зал" и медленно пошёл к вертикальному лазу.
Оказавшись внизу, на насыпи, Хоук вспомнил, а что же, всё-таки, " зазвенело" перед обвалом в потолке? Он провёл несколько раз металлоискателем над осыпавшейся породой и довольно быстро откопал наконечник копья, которым, видимо, был расклинен обломок, закрывавшей лаз. Больше вокруг ничего не "звенело".
Хоук откатил обломок так, чтобы перекрыть вертикальный лаз и насыпал вокруг него "курган". Может быть, хоть этот рукотворный завал воспрепятствует поискам возможных последователей.
Потом, он разобрал прибор, сложил лопатку и упаковал всё это в рюкзак.
Пробираясь к входному "залу", сквозь тупую боль в коленях, Хоук почувствовал, что смертельно устал. От всего этого. И от двойной жизни тоже. Больше всего в жизни ему хотелось принять душ, смыть эту глину и оказаться на необитаемом острове. Хотя бы на месяц. Можно с немой манекенщицей.
На выходе из лаза в центральный "зал", Хоук почувствовал, что что-то изменилось в окружающей среде. Какие-то посторонние звуки. Прислушавшись, он уловил, приглушённую подземельем, человеческую речь. Понять, откуда она доносилась, было непросто. Говорили на арабском. В одном из ходов, который выходил из центрального "зала". Похоже, в том, что был в правом углу от входа, куда Хоук так и не успел добраться.
"Да что ж это такое?! Что за день?! Не хватало ещё, чтобы меня подстрелили тут. А потом долго меняли на какого-то "махмуда". И это в лучшем случае." - подумал Хоук, доставая "беретту".
Он осторожно выглянул из прохода в "зал". Никого. Ещё раз. У лаза возле правой стены красовалась куча свежевырытой глины и два камня. "Расширяли вход!" - мелькнуло у Хоука в голове.
Зажав в одной руке шлейку от рюкзака, а вторую вытянув с пистолетом, Хоук осторожно, мелкими шажками, пошёл вдоль стены к выходу из "зала". Ни на секунду не выпуская из виду лаз в углу. Его позиция была предпочтительнее, потому что было место для манёвра, в то время как тем, в тесноте хода, деваться было некуда.