За подводными сокровищами
Шрифт:
Но самым удивительным было то, что, когда мы ловили осьминогов, они все выглядели одинаковыми, а теперь оказались совершенно непохожими друг на друга. Один из спрутов, выползших на песок, принял бледную зеленовато-желтую окраску. Второй на фоне гальки был пятнисто-коричневым. Двое других, еще не сошедших с засыпанного бурыми водорослями камня, на котором стояла Сюзи, были окрашены в темные пурпурно-черные полосы, подобно высохшей морской траве. Остальные, убегавшие в лужи, оставленные отливом, были наполовину светлыми, наполовину темными. Мы, как будто в калейдоскопе, увидели волшебные свойства защитной окраски.
По всему кожному покрову спрута рассеяны звездообразные
Осьминоги, бежавшие из мешка, по-видимому, больше сосредоточились на защитной окраске, чем на раскрытии своих настроений при помощи расцветки. И нам пришлось поторопиться упрятать их опять в мешок, пока они не успели слиться с окружающей средой и стать совсем невидимыми. Одного из них мы поместили в наполненную водой расселину в скалах, чтобы Сюзи могла поиграть с ним. Спрут опустился на дно и стал ползать по камням, посылая вперед щупальца для разведки, чтобы покрепче зацепиться. Потом он сложился, как зонт, и без видимого усилия скользнул реактивным движением через водоем, причем его шарообразное тело было впереди, а сужающиеся к концам щупальца сзади, подобно обтекаемому хвостовому оперению. Он плавал по водоему, всасывая воду в большое отверстие под мантией, которую после этого резким движением прижимал, закрывая отверстие и выбрасывая воду через трубообразный сифон, расположенный непосредственно над головой.
Сюзи ткнула бамбуковой палкой в осьминога, и водоем немедленно потемнел от чернильного облака, выпущенного из сифона. Вода окрасилась тем же цветом сепии, который обычно применяется как основа при изготовлении акварели. Эта «дымовая завеса» не только позволяет осьминогу скрыться от противника, но еще и поражает обонятельные нервы у таких противников осьминогов, как, например, угорь-мурена. Для людей эта краска совершенно безвредна и даже не вызывает раздражения кожных покровов. Но иногда лицо и одежда Барни становились ни на что не похожи от пятен: у нашего друга португальца он усвоил манеру кусать спрутов. Так же как и португалец, мы съедали всех осьминогов, которых нам удавалось поймать.
Сделать спрута съедобным — задача ничуть не легче, чем двенадцать задач Геркулеса. Надо найти чудовище, извлечь его из логова, убить и очистить. Чтобы сделать его мясо нежным, нужно поднять убитого осьминога над головой, потрясти им, как Персей головой Медузы, у которой вместо волос росли змеи, и бить его о каменный пол так, чтобы щупальца распластывались и ударялись о каменный настил сочным шлепком. Пришедшие к хозяевам гости, увидев такого рода подвиги, как и несчастные, нечаянно бросившие взгляд на лицо Медузы, превращались в камни (если не буквально, то эмоционально).
После такой операции осьминога бросают в кипящую воду. В один миг битые, обмякшие щупальца скручиваются в спирали, похожие на часовые пружины, а туловище выскакивает из воды. Темно-коричневый пигмент становится кирпично-красным, а вода окрашивается в цвет темного красного дерева. Рекомендуется добавить палочку сельдерея, побольше соли и перца: бульон получается не менее вкусным, чем само мясо осьминога. Через двадцать минут нужно тряпочкой снять мягкую красную кожу и присоски, а очищенного спрута потушить в масле, выжав в него лимонного сока и добавив немного острого соуса. Приготовленный по этому рецепту осьминог обладает нежным вкусом омара и мягкой консистенцией съедобного моллюска, называемого гребешком. Осьминог разрезается на дольки; в каждую дольку нужно вставить зубочистку и подать в качестве закуски вместе с горячей чашкой бульона из осьминога.
Самого большого спрута следует оставить на десерт. Когда камин прогорит, а лунный свет начнет пробиваться через оливковые деревья, тогда наступает время подавать самое лучшее блюдо. Спрут варится, а его распухшие щупальца, утыканные присосками, свертываются спиралями, подобно змеиным кудрям Медузы, и укладываются под самим спрутом. Осьминог кладется на серебряное блюдо, поливается крепким коньяком и зажигается. В этом виде под синим огоньком он подается на пир, достойный самого Посейдона, как славное жертвоприношение Осьминога Дьяволу.
VI
Море на экран
После окончания второй мировой войны мы вернулись в Кливленд, и Барни снова забрался в ванну. На сей раз ее уже использовали не для тренировки легких, а в качестве подводной лаборатории. Хотелось создать простой и недорогой подводный фотоаппарат. Мы шли по пути проб и ошибок, так как даже в 1945 году по подводным фотосъемкам было мало литературы. Имевшаяся аппаратура была громоздка, непомерно дорога и изготовлялась только на заказ. Нам же хотелось путешествовать налегке, следовать за приливами и отливами и за приключениями, где бы мы с ними ни сталкивались. За приключениями не угнаться, если обременять себя тяжелыми треногами и сложными железными ящиками. Мы стремились к простоте, а простота порой вела к неудаче.
Во время нашей поездки на Маркизские отмели в 1935 году наш опыт подводного погружения принес одни разочарования, а опыт фотографирования потерпел полное фиаско. Наш водолазный шлем в конце концов стал вершей для ловли омаров, а наша кинокамера, заключенная в специальный водонепроницаемый резиновый мешок, хотя и не имела дефектов, подвела нас в самый критический момент. Кнопочный привод включился под воздействием давления воды, аппарат заработал, и мы не могли его выключить. Из беспорядочной смеси, запечатлевшейся на пленку, нам запомнилось несколько ярких и ясных кадров, но этого было достаточно, чтобы придать нам силы вновь приступить к исканиям.
Наш старый резиновый мешок уже пришел в негодность. Но у нас был друг, работавший на предприятии по изготовлению пластмасс, которое в тот момент выпускало прозрачные пластмассовые мешочки для сильнозамороженных кур.
— А они водонепроницаемы? — поинтересовались мы у него.
— Безусловно, — заверил он нас.
Наша кинокамера «Истмен сине-Кодак» была меньше курицы и хорошо умещалась в мешочек. Сквозь прозрачную пластмассовую оболочку нам были хорошо видны все установочные устройства. Мы могли без труда включать и выключать рычажок привода. С одного конца мешочка вмонтировали стеклянное окошко, зажатое в латунное кольцо; другой конец мы закрыли герметическим зажимом. После этого Барни вместе с мешочком погрузился в ванну.