За последним порогом. Ветры Запада
Шрифт:
– Остроумие не красит женщину, Лена, – наставительно сказал я. – Потому что женщина редко знает меру и быстро скатывается в злоязычие. А чтобы ты не очень веселилась на эту тему, расскажу тебе одну маленькую историю. Ты помнишь, как Драгана в самом начале нашего путешествия на «Фрейе» сказала, что у её отца была мастерская, в которой прошло всё её детство?
– Помню, – кивнула Ленка, явно заинтересовавшись.
– А потом она ещё рассказала мне, что была мещанкой из небогатой семьи. Она хотела идти на ремесленный факультет, но в банке ей не захотели
– Какой? – не поняла Ленка.
– Очень простой. Семья действительно была небогатой, а мастерская была совсем не преуспевающей. Поэтому у банка и возникли сомнения в способности семьи выплатить кредит, и поэтому банк потребовал в залог единственное имущество семьи. Семья на это не согласилась, а брать кредит у Академиума Драгана сама не захотела. Ну, мы же знаем, что за условия у Академиума для ремесленников, там надо полжизни расплачиваться. Так что Драгана пошла на боевой, где её совсем не хотели видеть, потому что вторичные характеристики у неё были примерно как у нас с тобой.
– И что в этой истории такого особенного? – с недоумением спросила она.
– Потерпи, мы сейчас как раз подходим к самому интересному. У этой истории есть и другая сторона. Пока нас не было, Зайка встречалась с Ольгой Ренской. Когда она подробно докладывала мне об этой встрече, всплыла одна маленькая деталь, на которую я поначалу не обратил внимания: Ольга была уверена, что мастерская Анастаса Ивлич была большой и процветающей, а помощь Драганы отцу заключалась в управлении этой мастерской. В очень успешном управлении.
– И что было на самом деле? – было заметно, что Ленка уже всерьёз заинтересовалась.
– На самом деле? По всей видимости, то, что рассказала сама Драгана – кому знать правду, как не ей? Да и история с кредитом очень хорошо ложится в её версию. С другой стороны, слова Ольги тоже очень похожи на правду – завод семьи Ивлич слишком большой. Как такой огромный завод мог вырасти из крохотной мастерской, у которой дела шли не очень хорошо? Здесь явно какое-то несоответствие. Я стал осторожно расспрашивать людей, и обнаружил, что разные люди помнят историю мастерской Ивлич немного по-разному.
– То есть ты хочешь сказать, что Драгана…
– Да, именно это я и хочу сказать – во всяком случае, я другого варианта не вижу. Она неоднократно понемногу правила ветки. Совсем по чуть-чуть – здесь выгодный контракт, там кредит на хороших условиях, тут победа в тендере. По мере того как её возможности увеличивались, правки становились более серьёзными. Вероятно, сейчас Драгана единственный человек, кто помнит эту мастерскую маленькой.
– И ты тоже так можешь?
– Я всё-таки мало что пока могу, да нам и не особенно это нужно, у нас и так всё хорошо. Я тебе всё это рассказал просто для того, чтобы ты относилась к возможностям леса вероятностей немного серьёзнее. Необязательно ведь делать грандиозные исправления, порой множество мелких правок работает даже лучше.
– Я всё-таки
– Ну, с формальной точки зрения она сказала чистую правду. Она мне сказала, что пройдёт много лет, прежде чем мои возможности станут чем-то заметным, и это действительно так. Она просто опустила тот момент, что можно многое сделать и мелкими правками, ну так до этого легко ведь и самому додуматься.
– Но она всё равно могла бы про это рассказать, а получается, что она тебя наоборот, отговаривала этим заниматься.
– Это как раз понятно, почему она про это молчала, – усмехнулся я. – У меня могли бы появиться разные подозрения, вот она и старалась подать это так, чтобы я бросил работу с вероятностями и не стал обращать внимание на некоторые моменты. Понимаешь, в то время она пыталась вытащить семью из нищеты и расплатиться с долгами. Об этической стороне вопроса она тогда не задумывалась, да и вообще, она же из мещан, у них с этим проще. А потом, когда она пошла вверх, признаваться в таком было уже нельзя. У Дворянского Совета появилась бы масса вопросов.
– То есть она боится, что всё раскроется, и её обвинят в мошенничестве?
– Да нет, вряд ли, – призадумался я. – Даже не представляю, как здесь можно сформулировать обвинение. Что сто лет назад она изменила мир в целях личной выгоды? Как-то диковато звучит. Не думаю, что ей можно предъявить какое-то официальное обвинение, скорее всего, ей просто очень неловко в таком признаваться. Она же понимает, что даже при отсутствии обвинения это выглядит сомнительно, и будет пятном на репутации, вот и молчит. Собственно, если бы она не проговорилась насчёт бедности семьи, то и я ничего бы не понял.
– Да, Кени, с тобой действительно надо следить за языком, – покачала головой Ленка, то ли в осуждении, то ли в восхищении. – Если у меня вдруг появится какой-нибудь секрет, я буду с тобой крайне осторожна. Очень уж быстро ты делаешь правильные выводы.
Это ещё что, знала бы ты, как ловко раскрывает разные преступления Шерлок Холмс. А я всего лишь внимательно слушаю людей и хорошо помню, кто что сказал. И всегда обращаю внимание на разные неувязки.
– И что ты собираешься со всем этим делать? – с любопытством спросила Ленка.
– Насчёт Ганы? Ничего. Рассказывать кому-то об этом я точно не собираюсь. На самом деле я её даже не осуждаю. Всего лишь маленький секрет, и даже не особенно грязный, такое можно у каждого второго найти. И вообще, это дела давно минувших дней – было и прошло. А вот новый взгляд на возможности леса вероятностей – это ценно.
– Да, я была неправа насчёт бесполезности, – согласилась Ленка. – К этому стоит присмотреться получше.
Проблема с алхимией, очевидно, беспокоила не только меня, потому что князь вызвал меня буквально на следующий день после отъезда Драганы.