За право летать
Шрифт:
Ждать пришлось долго. Сначала автобус чем-то откуда-то оттащили, потом попробовали дверь, потом высадили стекло. Просунулся здоровенный мальчишечка в армейском камуфляже, но с полицейскими орлами на погонах, и в шапочке-«гондоне».
– По домам, население, – презрительно сказал он. – Отдых отменяется.
И посторонился. «Население», матерясь, ломанулось наружу. Там все так же пронизывающе дул ветер, волоча над землей гадкую на ощупь водяную пыль. Бомжи исчезали в ней мгновенно – будто она их гипнотизировала и съедала.
– А ты говоришь – бацилла, – укоризненно сказал Коля, украдкой взглянув
Тима виновато пожал плечами. И тут снова взревел танковый дизель, выплеснув вокруг себя тонну горячего смрада.
– Куда теперь? – тихо спросил (проорал на ухо) Коля. Тима что-то ответил, и они шагнули было по направлению к следующему безопасному месту, но перед ними вдруг оказались трое в форме и один в светлом кожаном пальто и такой же шляпе, низко надвинутой на глаза. Дизель заткнулся.
– Господин Ю-ню? – вежливо спросил штатский. – Я вас разыскиваю весь день. Вас просит зайти Павел Петрович.
– Мартынов, что ли? – от общей очумелости переспросил Коля.
Штатский вежливо улыбнулся, наклонился, протянув руку, взялся за темноту и распахнул дверь. Темнота осветилась изнутри неярким светом: широкий диван в вельветовом чехле, физиономия и плечо водителя, рука на баранке…
– Тима, извини… – начал Коля, но друг уже исчез. Впереди сел один из полицейских, штатский рядом с Колей – сзади. От него пахло смесью парфюма и пороховой гари.
– Вам ведено передать: «Ивилкут растерял всех оленей». И: «Кисельные барышни покинули кисель».
– Опаньки… – только и смог сказать Коля.
Глава шестнадцатая.
Пока не нажата кнопка
24 августа 2014-го
Поздний вечер
– Вот смотрите. – Минер, скуластый неимоверно веснушчатый парень (и по лицу, и по тонким рукам, голым по локоть, словно кто-то прошелся краскораспылителем), подложил на стол два почти одинаковых алюминиевых цилиндрика размером с футляр большой сигары. – Сами капсюля я вытащил, так что – безопасно. Так вот, это – нормальный «ВУР-04у», предназначен прежде всего для горно-взрывных работ, скотинка простая, универсальная и безотказная. Их ребятишки и понавтыкали. А вот этот, второй, – непонятка. Клеммы, к которым провода крепятся, вообще ни к чему не подсоединены. Там внутренняя проводка выдрана с корнем. То есть подавай на них ток, не подавай…
– Это я понял, – сказал Адам.
– Но тогда зачем это?.. – Руки минера сделали несколько неуловимых движений, и цилиндрик, казавшийся цельным, распался на три части, и изнутри выпала черная «таблетка». – Вот это точно батарейка, я их видел во всяких марцальских приборчиках. А что вот это? – Он с усилием ввел мизинец в одну из частей цилиндра, и с другой стороны выдавилось что-то вроде темно-зеленой замазки. Замазка, выдавившаяся короткой колбаской, собралась в шарик, потом расплылась этаким каравайчиком. Потом из неё высунулась короткая ложноножка, втянулась. Потом высунулась еще, в другую сторону. Минер положил рядом опустевший цилиндрик, и это темно-зеленое существо немедленно забралось обратно.
Все почему-то посмотрели на Адама. Ну да, подумал он, крупнейший специалист по контактам…
– Я догадываюсь, – сказал он. – Чем-то очень похожим выстланы изнутри шлемы визиблов. Даже не столько наших, там немного другая субстанция, сколько имперских. Чем пользуются марцалы, я не знаю.
– Можно ли тогда сказать, что это какой-то аналог радиовзрывателя?
– Получается, так.
– То есть этот урод минировал-таки Питер? Не какой-то блеф разыгрывал, а всерьез? – Голос минера зазвенел. Адам снял испарину с лица.
– Тогда я не понимаю, зачем ему пацанье при кнопке, – недовольно проворчал Макарушкин.
– Это как раз понятно, – сказал Адам и не узнал своего голоса. – Чтобы те, кто останется в живых, знали: город взорвали наши же пацаны в знак протеста, что марцалы уходят. Понимаешь, у них борьба между своими идет…
– Подождите, – сказал минер. – Это уже не так важно. Или еще… Короче: если есть приемники, то где передатчик? Откуда должен пойти сигнал?
– Точно, – подхватил Адам. – Ведь если я хоть что-то понимаю, то марцалы сейчас ждут имперских парламентеров. И, так сказать, в их присутствии будут по очереди пристреливать заложников…
– Какая-то несклепица получается, – задумчиво сказал Макарушкин. – Раз город все одно бы взорвали, чего он вообще к нам понесся? Его дело – забрать детишек, раз они ему так дороги, и дуть от города с максимальной скоростью. Если по логике вещей…
– У них с логикой не совсем как у нас, – сказал Адам. – Для них ещё и стиль важен. Аристократия.
– Яйца обрывать таким аристократам… – проворчал Макарушкин.
– Возможно, к этой идее мы вернемся, – сказал Адам. – Я про твою несклепицу задумался. Значит, так: Барс минирует город, попутно делая все, чтобы потом обвинили наших пацанов. Думаю, он в курсе, что очередь у Питера не первая – иначе он своих ребятишек вывез бы. Возможно, он считает, что очередь до Питера вообще не дойдет… Но вот дело пошло наперекосяк, и он реально испугался, что взрыв произойдет. И он опять не вывозит детишек, а делает все, чтобы мы эту бомбу обезвредили. Следует ли из этого, что передатчик находится в Питере?
– Точно, – сказал Макарушкин. – Тогда город последний в очереди – это раз, и если у них ничего не получается и взрыв все-таки происходит – то все концы в воду.
– Осталось всего ничего – прочесать город, – сказал минер.
– Или начать обрывать яйца нашему аристократу, – пробормотал Адам сквозь зубы. – Этим я займусь сам. У меня вроде стало получаться. Правда, понадобится кой-какая подготовка… Его уже обыскали?
Макарушкин смутился:
– Да как-то… марцал все-таки…
– Значит, будет первым. И пошли людей прошерстить все здешние катакомбы. Много людей. Ищем… не знаю что. Может, он где-то ещё прокололся. Идем к нашим пленным…
Троица бывших гардемарин – со споротыми погонами и поротыми задницами – валялась на железных дырчатых скамейках в холодном автобусе с зарешеченными окнами. Руки у всех были скованы черными, мягкими на вид, браслетами.
– Кто из вас Антон? – спросил Адам, хотя и знал заранее: в личных делах были хорошие фотографии.
– Ну, я, – после паузы нехотя ответил один.
– Тебя раскачивали на эмпата?
– Ну.
– Встать.
– А пошел ты…
– Встать, – повторил Адам ещё тише, и пацан встал. – Я спросил: тебя раскачивали?