За пределом (том 3)
Шрифт:
За всё время мне стало понятна одна простая вещь — Саки была неугомонной. Настолько, что просто не в состоянии была усидеть на одном месте. Ей просто надо было чем-то заниматься, будь это ребёнок, готовка или банальная уборка. Если всё было убрано, то она всё равно находила чем себя занять и не сидела просто на месте неподвижно, как сейчас.
Как же с ней сложно… Не то что я устал, но ещё мне не хватало головняка с родившей идиоткой. Она была старше меня на три года, но ощущение такое, что наоборот, была младше на те же
Я знаю, что мой приход для неё уже не секрет, поэтому я спокойно, не сильно скрываясь, подошёл к столу, обходя его по кругу. На столешнице прямо перед ней лежала пачка каких-то таблеток, которая была ещё не распакована. Хорошая новость, конечно, но не настолько, чтоб радоваться. Если Саки уже пытается на себя руки наложить… в голове до сих пор были свежи воспоминания о том, как она плакала, называя себя никчёмной матерью.
Теперь надо выяснить, что сподвигло её на этот поступок.
Она сидела вновь с ребёнком, баюкая его на руках, при этом с мокрыми глазами, что свидетельствовало о том, что плакать она закончила совсем недавно.
— А ты жёсткая, — покачал я головой, взяв в руки упаковку таблеток и рассматривая её. — Знаешь, я видел немало всякой ерунды, но ты переплюнула абсолютно всё.
— Я неудачница… — пробормотала она тихо.
— Ага, и поэтому ты решила покончить жизнь самоубийством посредством бесконечного поноса, я понял.
— Поноса? — округлила удивлённо она глаза.
— Ага. Саки, это слабительное. Наешься ты его, и умерла от того, что не можешь слезть с унитаза. Умереть от поноса — это, конечно, сильно. Я всякую жесть видел, но случись такое, я бы поставил это на первое место.
— Я бы наелась слабительного?
— Ага, ты бы проклинала потом себя за глупость, поверь мне, — посмотрел я на неё с улыбкой.
Саки смотрела на меня такими удивлёнными большими глазами, что могла растопить даже северный полюс своей милотой. А потом она тихо захихикала.
Ну вот, подняли настроение на несколько пунктов, что уже хорошо. А теперь надо перейти к главному.
— Ну так что случилась, Саки? — встал я перед ней. — Опять ревёшь, но теперь уже хочешь наесться таблеток.
— Я… провалилась… — выдавила она, сразу сменив улыбку на грустную мину, и уже тише добавила. — Меня нигде не взяли. Я безработна…
— Прямо так нигде?
Она покачала головой.
Речь шла сейчас об офисах, где не надо мыть полы, стоять у плиты в забегаловке или отсасывать начальникам за деньги. Самая обычная работа с бумагами и поручениями. В конце концов, пора бы уже и расти вверх по карьере, верно? А найти малооплачиваемую работу, где надо пахать, как проклятому, за копейки, было не проблемой. Проблемой было продержаться на эти деньги с грудным ребёнком, которого ко всему прочему нельзя кормить грудью.
— А почему?
— У… у меня ребёнок. Все сразу отворачивались, стоило им это узнать. Я честно пыталась, — посмотрела
— И тебя это так сильно подкосило, — сделал я вывод.
— Я ни на что не способна… я… я стараюсь, но… — начала всхлипывать, — я смогла побороть страх. А тут все отказали как один. Просто отказали. Я вообще ни на что не способна, и они это видят…
М-да… Саки та ещё тряпка. Нет, это не в плохом смысле, что я хочу обидеть её или разочаровался. Просто это неоспоримый факт. Она из тех, кто, получив несколько отказов, теряют уверенность и самолюбие настолько, что скатываются в глубокую депрессию. Таких очень и очень легко сбить с пути неудачей, так как от неё они оправляются куда дольше остальных. На таких людей бесполезно ругаться, остаётся лишь принять и постараться помочь.
Я видел, что Саки пытается, что в ней есть стремление, а значит, у неё были шансы ещё выбраться из этого. Главное, чтоб она не сложила руки до того, как всё устроится. Надо просто помочь разогнаться.
— Давай сюда Эйко, — я аккуратно принял её из материнских рук и положил спать на кровать, после чего подошёл к хныкающей неудачнице и обнял её. Саки, всё так же сидя на табуретке, уткнулась лицом в живот и вновь расплакалась, обняв меня руками. Ревела, будто ей только и нужно было, что поплакать, для хорошего самочувствия.
Ну что ж, бывает, все люди разные. Если в ней так сильно копится стресс и она настолько близко воспринимает всё к сердцу, то почему бы и нет, если это поможет ей идти дальше.
Я терпеливо дождался, пока она не отстранится от меня.
— Я тряпка, да? — пробормотала она, вытирая глаза. — Постоянно ною и плачу, будто только мне так плохо.
— Мы же оба понимаем, что ты хочешь услышать нет, — присел я на корточки напротив неё.
— Значит, да?
— Нет, это значит, что некорректно сравнивать себя с остальными, Саки. Ты — это ты, а они — это они. Кому-то даётся это легко, а кто-то просто не может перешагнуть через себя.
— Ты так взросло рассуждаешь, — шмыгнула она носом. — Тебе же шестнадцать только, но такое ощущение, что передо мной уже как минимум тридцатилетний. Чувствую себя ребёнком рядом с тобой, хотя должно быть наоборот.
— И это тоже зависит от человека, — коснулся я её носа пальцем. — Мой отец был довольно спокойным и сдержанным человеком. Как говорят, человек-скала, которого, казалось, ничего не может тронуть. Он научил меня смотреть на мир реалистично. Видеть то, что есть, а не верить в пони.
— Суро-о-овый, — протянула она.
— Умный. Да, мне шестнадцать, но возраст — это лишь срок давности. Некоторые в сорок лет не взрослеют, Саки. Поэтому, как говорил мой отец, быть взрослым — это уметь воспринимать мир таким, какой он есть на самом деле.