За пределом

Веселова Янина

– Ладно, детки, пошли. Единый с нами, - благословил всех комендант и отворил дверь.

***

Сегодня Катька выглядела не так блестяще: испуганная заплаканная растрепанная… Даже давешнее роскошное платье и драгоценности не могли исправить дела. Наоборот, своей яркостью, дороговизной и блеском они только подчеркивали бледность и неуверенность своей хозяйки, превращая ее из лощеной принцессы в жалкую самозванку.

' Все-таки в разговорах о врожденном достоинстве что-то есть. Или у Катьки его просто нет,' - поняла Надя. Подумала так и ужаснулась.

Неужели она тоже превратилась в жестокую расчетливую стерву, которая дотошно запоминает малейшие обиды, чтобы потом отплатить сполна. Нет. Не может такого быть. Вот только что-то внутри с этим не соглашалось. И этому чему-то или кому-то было приятно видеть превратившуюся в убийцу подругу именно в таком жалком виде.

Чтоб руки были скручены за спиной. Чтоб стояла у столба. Чтоб…

– Пришла!
– с ненавистью выдохнула Катька, одним словом прекратив внутренний Надюшкин раздрай.

– Мне сказали, что ты хочешь увидеться, - Надя остановилась рядом со столом, за который сидели следователи.

Что интересно, Гарри нигде не наблюдалось. Ну, оно и понятно. Дело-то секретное, государственной важности.

– Я хотела тебя в гробу увидеть! Чтоб лежала и не мешалась, не отравляла мою жизнь! Нет, вы только подумайте, даже в другом мире от тебя не издыхаешься!

– Катя, - растерялась Надюшка.
– О чем ты говоришь? Я ведь тебя только вчера увидела.

– Ну конечно, - скривилась та.
– Зато я тебя увидела прямо при въезде в Эну. И, знаешь, даже не удивилась. Ты вся такая серенькая косенькая затурканная да еще с какой-то сопливкой на руках, а рядом Ричард, блин, Армитидж собственной персоной. Только еще краше! И этот роскошный самец с тебя глаз не сводит. Все как всегда!

– Катя…

– Что?! Я двадцать лет Катя! А все привыкнуть не могу, как вокруг тебя мужики прыгают!

– Какие мужики?
– позабыв о наставлениях мужа и мэтра Дантри, Надя ,как подкошенная рухнула на табуретку.

– Все!
– подругу несло.
– Все, начиная с отца и братьев и заканчивая остальными друзьями- знакомыми!

– Я ничего не понимаю, - пожаловалась Надюшка.
– У меня кроме Сашки, а потом вот Магнуса никого не было.

– Конечно, - словно безумная расхохоталась та.
– Ты просто выбрала Сашку, снизошла до моего братика, позволила быть рядом с тобой. Да и этого своего небось сразу влюбила. Вон он как зыркает на меня. Убить готов.

– А знаешь, тут у тебя не сходится. Сашка ведь меня бросил и к первой жене ушел.

– К первой жене ушел, - очень похоже передразнила Катерина.
– А что ему еще оставалось делать? Я ему в уши пела, мама его не отставала и ее мамаша не терялась. А он, сука, упирался. На тебе, дуре убогой, свет клином сошелся. Уж когда мы его подпоили да Наташку в постель подложили, Сашке деваться некуда стала, потому что та сразу залетела!

– Надо же, - удивилась Надя.
– А я и не знала ничего.

– Так ты никогда ничего не знаешь и в людях только хорошее видишь. Юродивая! А мы не такие! Я вот с тобой дружила только ради парней. Ловила их на твою наивность как на приманку,

кружила голову! Знаешь, как я ненавидела тебя? Как мне надоело играть роль некрасивой подружки?

– Кать, да ты что? Ты же красавица! Мне до тебя как до Пекина.

– Толку-то, - сдулась та.
– Я ведь когда в этот мир попала - обрадовалась. Думала, что начну все с чистого листа. Понимала конечно все трудности своего положения, всю его неустойчивость, но не сдавалась, потому что сильно жить хотела, а еще… Все смотрели на меня как на принцессу.

– Слушай, - подалась вперед Надя, - так ты на место королевской дочки угодила? Прямо во дворец? Меня вот в эти подвалы занесло.

– Во дворец, ага. Прямо в спальню к Оливии этой. Ее как раз из удавки вынимали. Только припозднились. Удавилась принцесса прямо на дверной ручке. Не хуже чем у наших алкашей в приступе белой горячки получилось. Упорная, короче, девушка была. Только слабонервная и с сифилисом. Кто уж ее наградил, тебя не касается, но из-за этого Оливия и того… От позору. И вот прикинь, - оживилась Катька, - кормилица ее и горничная воют, поясок с ручки дверной срезают, а тут я. Крику было. Хорошо, что они быстро заткнулись.

– А после?

– Много чего было. Оливию по кускам в саду закапывали, придворным манерам учились, козлу тому мстили…

– Это вы втроем?

– Надь, ну ты как маленькая. Конечно втроем. Никого в это дело посвящать не стали. Магда и Дженни поначалу хотели за свою госпожу отплатить, а после ко мне привыкли, привязались. В общем, только наладилась жизнь, а тут ты.

– С трубы на лыжах.

– Ага, примерно так. Поэтому и пришлось с этими покушениями связываться. Ну не могли же мы… Я. Не могла же я лишиться всего: положения, жениха да даже имени. А тебя не брало ничего ни слухи, ни арбалетные болты, ни яд. Как же так?

– Не знаю. Так…

– Все у тебя так, - устало повторила Катерина.
– Уведите ее отсюда, Единым заклинаю. Не могу смотреть на счастье этой…

Дальше Надя не слушала. Никого не спросясь, она выскочила из пыточной и кинулась прочь. И даже не плакала, потому что Катькины признания оказались не важны. Неприятны конечно, но и только. Какое дело ей до Сашки, если есть Магнус? И девочки? И домовые с курями и коровами?

– А чего ж я бегу тогда? Мне к мужу надо. И вообще, - развернулась на каблуках Надюшка и… врезалась в широкую мужскую грудь.

– Кого-то ищешь, цветочек?
– раздался над ухом самый любимый голос.

– Уже нет, - честно ответила она.

***

Накануне славной свадьбы их королевских высочеств: принца Шарля-Анри и несравненной принцессы Оливии, к Надюшке нагрянули гости.

– Добро пожаловать, - улыбалась она мэтру Дантри и еще какому-то мужику.
– Милости прошу.
– Кто это?
– одними губами спросила она у мужа, который этих самых гостей и привел.

– Сейчас узнаешь, не робей, цветочек, - шепнул в ответ он.
– Прорвемся. Прошу сюда, сир, - добавил голоса, торопливо догоняя пришедших.
– Проходите, - Доу распахнул дверь гостиной.