За пять минут до
Шрифт:
Мне тоже хотелось посоветовать ему что-нибудь дельное. Хотя бы впредь не связываться с одними лицами. Видел я эти лица не далее как сегодня утром, эти точно хорошему не научат. Его мудрый папа под этим бы подписался и печать поставил.
Я промолчал, разумеется. Давать советы – дело не такое простое, как кажется. Помню, когда-то, если быть точным – веке в ХVI до н. э. согласно современному летоисчислению, я посоветовал нормарху Аниону, правителю окраинной области Нижнего Египта, удвоить налоги. С самыми благими намереньями – времена темные, смутные, от столичных Фив помощи ждать не приходится, а на границах нома опасно кучкуются кровожадные племена гиксосов. Для обороны границ нужно сильное войско, для войска требуется много денег. Народ поймет, что
Налоги удвоили. Народ не понял. Скоро разъяренные подданные таскали голову номарха на палке и кидали в нее ослиным дерьмом. Область осталась без управления и скоро стала легкой добычей. Гиксосы массово вторглись в землю избранного народа, начали грабить и резать всех подряд.
Мне, приближенному номарха, сначала вроде бы удалось унести ноги с кое-какой долей богатств. Но на тайных, извилистых тропах бегства меня отравили и ограбили собственные слуги, пусть на суде Осириса их ядовитые сердца пожрет чудовище Амимит! Как известно, именно оно облизывается на грешников рядом с весами правосудия богов и сжирает негодяев бесследно, не давая им воскреснуть в другой, лучшей жизни…
Нет, я до сих пор считаю, что мой совет был неплох. Мало того, единственно возможным в той ситуации. Но кому, спрашивается, стало хорошо?
7
Выйдя от нотариуса, я решил было податься в гостиницу – придется в городе задержаться. Потом подумал: а зачем тратиться? Раз я практически состоявшийся наследник Скворцова, и догнать меня с миллионом евро под мышкой никто до сих пор не обеспокоился, то имею право хотя бы взглянуть… Хотя что смотреть? Назло всем скупердяям и их нотариусам двинусь прямо в хозяйство Скворцова и начну недвусмысленно обживать дом, не забыв про постройки, за которыми тоже, разумеется, глаз да глаз. Какой там адрес в документах: ул. Грибова, 14? Вот там меня и ищите, господа хорошие, там теперь моя вторая малая родина…
На ближайшей автобусной остановке я выяснил у местного населения, что до улицы Грибова доехать просто. В общем, я правильно двигаюсь, на четверочку нужно, она, четверочка, в аккурат до Грибова довезет. Там у нее, четверочки, конечная и разворот, мимо не проеду, значит. Вот только двигаюсь я неправильно, мне бы в другую сторону нужно, в аккурат в противоположную. Вон там остановка, с другой стороны дороги. Значит, если сесть здесь, то четверочка до самого Летчика Попова довезет. Может, мне нужно на Летчика Попова? Тогда – правильно, только от Летчика Попова до Грибова далеко будет, как раз противоположный край города, вот какая штука…
Из этого топографического штопора я все-таки вырулил и двинулся на четверочке в сторону Грибова. Кажется. Уже через пять минут пути я спо-хватился и снова принялся выяснять, где у нас Грибова, а где Летчика Попова. Тут-то меня и сразили, сообщив, что я еду в другую сторону. Если на Летчика Попова – это ж надо прямо сейчас выскакивать и пересаживаться, она, четверочка, очень редко ходит. Вспотеешь, ждавши, мэр Гаврилюк все обещает пустить дополнительные автобусы, давно обещает, уже и сам себе не верит, но все обещает и обещает… На Грибова? Нет, на Грибова правильно, но зачем мне на Грибова, если мне на Летчика Попова нужно?
Словом, на улице Грибова я высадился с большим облегчением. Огляделся. Пейзаж был вполне деревенский – деревянные домики скошены временем до выразительного прищура окон, некрашеные заборы густо поросли крапивой и лопухами. Березы, липы, отсыпанные щебенкой дороги, на лужайке бродит привязанная к колышку черно-белая коза, наклоняясь к вытоптанной траве и брезгливо потряхивая бородой.
Дом № 14 я не обнаружил, нумерация шла от 30 и выше. И в одну сторону выше, и в другую. В третий раз миновав козу, я заметил в ее взгляде скептический интерес. Тут, на мое счастье, на улице наметился трафик – мимо проехал подросток на велосипеде. Он успокоил меня, что на улице Грибова все путаются, такая улица. Потому что она петлей – до оврага и после оврага. То есть чтобы попасть к первым номерам домов, мне нужно в обход через улицу Лобачевского. Но это долго, километра три топать. Все ходят напрямки по тропинке через овраг, мимо старой стройки. Там когда-то начинали строить элитный многоквартирник, потом бросили это дело. Кто из богатых поедет сюда, на окраину-то, словоохотливо объяснил юный абориген. За оврагом и стройкой, значит, опять начинается Грибова, первый дом как раз на опушке леса. Четырнадцатый? Это где учитель жил, который умер недавно? Правильно, там его дом, как раз стоит рядом с 28-м. Там все дома с 1-го по 29-й, только 27-й уже с нашей стороны оврага, его тоже никогда не могут найти.
Я посочувствовал непростой судьбе 27-го. Сказал, что за город Скальск я теперь спокоен, враг здесь не пройдет ни под каким видом. Потому что заблудится и одичает со временем. Отрок длинно сплюнул и патриотично сообщил, что клал на врагов с большим прибором. Толкнулся ногой и снова нажал на педали.
Поблагодарив его в спину, я зашагал мимо кустов черемухи. Спустился в овраг, перепрыгнул через ручей, долго карабкался вверх по чуть заметной тропинке, цепляясь за кусты и корни. Как было обещано, скоро очутился на брошенной стройплощадке. Давно брошенной – фундамент и штабеля блоков уже заросли вездесущей порослью. Невдалеке от фундамента понурился ржавый строительный вагончик с тщательно выбитыми окнами. Стены его покрывали несколько слоев граффити на половую тематику. Недостаток художественного мастерства восполняли поясняющие надписи.
Отдыхая после крутого подъема, я наконец понял, что подспудно не давало мне покоя с самого въезда в Скальск. Вспомнил наконец, разглядывая незамысловатую настенную похабень… А ведь я знаю эти места! Был здесь когда-то!
Если быть точным – не просто был, присутствовал при самой закладке города. Просто меня сбило то, что тогда, в ХVI веке, он назывался еще выразительнее – Зубоскальск. Точнее, Зубоскальский острог. Деревянная крепость, которую царь Иван Грозный повелел поставить в обережение северных рубежей Московии от военной опаски и лихого люда. В особенности от недавно разгромленных новгородцев, что растеклись по Руси разбойными шайками…
Место, как сейчас помню, царь выбрал не случайно. Когда-то здесь было большое языческое капище, древнее, как весла Ковчега, вот Иван Васильевич и повелел отряду опричников построить укреп именно на бесовском вертепе, к пущей досаде нечистого. А чтобы окончательно посрамить богопротивных идолов, срубить для начала церковь, покаяться всем кагалом и восславить Спасителя.
Церковь поставили, помолились, взялись за возведение стен. Бревна, понятно, опричники рубили не сами, понагнали из окрестных деревень смердов. Много нагнали, толпы. Думали – к яблочному Спасу закончим, да куда там… Стройка как-то сразу пошла через пень-колоду. Все время что-то случалось – то штабеля бревен ни с того ни с сего загорятся, то рухнет почти достроенный кусок стены, то придавит кого-нибудь, а однажды из фундамента одной из башен сам по себе выполз опорный камень. Здоровенный такой валун, помню, серый с синеватым отливом. Еще с вечера лежал в земле, а утром глянули и обомлели – камень сам выбрался на поверхность и башню так накренил, что того гляди рухнет.
Трудники, да и мы сами, окончательно убедились, что виной всему – древнее волховство. Злое место – спаси-сохрани! – чародейное, бесы из-под каждого куста подмигивают. И ночами гукают, наводя жуть и морок…
Чтобы откатить камень и заново переложить бревенчатую башню, мужиков пришлось гнать на работу саблями и пинками. Страшно было! Им страшно и нам, воинам, тоже, к чему скрывать. И хуже будет! – пророчили многие. Уже о конце света начали поговаривать, куда ж без этого?
Дьявольский камень, конечно, окропили святой водой, чин чином совершили над ним молебен, в сотню рук скинули в глубокий овраг. Но страх на стройке остался. Плохие случайности все учащались, и трудный люд начал разбегаться при первой возможности.