За пылью веков

Edelven

Он развернулся к пытающемуся сесть мужчине и впился в него своим единственным глазом. В этом взгляде не было ненависти или презрения. Приемный отец с интересом смотрел на провинившегося сына: как тот реагирует на свое возвращение? Способен ли воспринимать и осознавать то, что ему говорят? Судя по ненависти в пылающем взгляде и попыткам подняться, наказание в Нифльхейме не сломало его. Что ж, хорошо.

Подойдя ближе, Один продолжил:

– Ты отправишься с братом в мир, который пытался завоевать. На Землю. Ты должен будешь сделать все, чтобы надписи на Скале Равновесия не были прочитаны. Но сделать это нужно так, чтобы те, кто пытается

их прочитать, были уверены, что им все удалось. Я ограничу твою магию и физическую силу. Воспользоваться ими ты сможешь только тогда, когда что-то будет угрожать твоей жизни. Не более. Я спрашиваю, согласен ли ты. За любую попытку неповиновения ты будешь возвращен на ту скалу, с которой я тебя забрал, – он сделал неуловимое движение рукой и нити, сковывающие губы Локи, растворились, оставив за собой только раны на его лице. – Ты понял меня?

– Да, – голос, раздавшийся с пола, был хриплым и тихим, но все же полным непередаваемой ненависти к присутствующим в комнате.

– Если ты поможешь людям получить знания, заключенные на Скале Равновесия, то останешься в Мидгарде, полностью лишенным своих сил. Останешься умирать, – Один наклонился к приемному сыну и заглянул в обезображенное лицо. – Ты усвоил, Локи?

– Более чем, – на изъеденном ядом лице появилось подобие ухмылки.

– Я даю вам три дня, – он поднялся и развернулся к стоящему за его спиной Тору. – Проследи, чтобы твой брат был способен к перемещению в Мидгард.

– Хорошо, отец, – Тор учтиво склонил голову, пряча пылающий гневом взгляд.

Стоило царю покинуть покои, как он кинулся к брату и на руках перенес его на кровать. Затем вылетел в коридор и громовым голосом потребовал слуг и лекарей. Через пятнадцать минут вокруг израненного тела младшего принца суетился добрый десяток лекарей и его личной обслуги. К лицу никто не решался прикоснуться. Каждый раз, когда кто-то протягивал руку, он отдергивал ее под яростным взглядом зеленых глаз.

Тор сидел рядом, в кресле, и не отрываясь наблюдал за процессом, тихо шепча себе под нос. Локи прекрасно его услышит, а остальным – нет необходимости.

– Прости меня, брат. Я не знал, что отец сотворил с тобой такое зверство. Если бы я узнал... я бы любым путем прошел в Нифльхейм и освободил бы тебя. Ни один проступок не стоит такого изуверства, – громовержец поднял глаза и встретился со спокойным взглядом зеленых глаз, оживляющим маску увечного лица. – Как только ты сможешь нормально передвигаться, мы уйдем из Асгарда. Так будет лучше.

Локи чуть заметно кивнул и прикрыл глаза, концентрируя сознание на том, чтобы отключить боль. Все его тело сейчас состояло из боли, а о том, что стало с его лицом, он не имел ни малейшего представления и старался не думать. Но если даже видавший виды Тор отшатнулся, то дело плохо. Как он забавен сейчас в своем раскаянии... Он действительно не знал, что сделал с его названым братом Всеотец. А если бы и знал... Ну, пришел бы он к этой скале. Стало бы только хуже.

Так или иначе, именно с подачи Тора он снова оказался здесь. Хотя бы за это ему стоит сказать спасибо.

====== 10. Who wants to live forever? ======

– Тони, добрый день. Огромное спасибо, я получила книги, – Саша улыбнулась в трубку, из которой доносился приятный мужской голос, принадлежащий ее непосредственному нанимателю. – У меня тут появились кое-какие соображения...

– Какие? Вы ходите, чтобы я достал вам какие-нибудь засекреченные материалы?.. – усмешка

на том конце не произвела на женщину совершенно никакого впечатления.

– Почти. Скала же впервые была обнаружена немцами во время Второй мировой войны, я ничего не путаю? – она рассеянно погладила и почесала за ушком урчащего на коленях кота.

– Совершенно верно. Так какие у вас на этот счет соображения? – голос Старка стал заинтересованным, утратив значительную долю сарказма.

– С учетом патологического интереса товарища Гитлера к “истории арийской расы” и всему сверхъестественному этим камнем однозначно должно было заниматься “Анненербе”. Насколько сложно найти какой-либо материал по деятельности этой организации? Не обязательно касающейся именно этого камня, но хотя бы какую-нибудь, имеющую отношение к истории и криптографии? – Саша переложила телефон в другую руку, застучав по кнопкам стоящего перед ней на столе ноутбука.

– Александра, вы серьезно? – сарказм из голоса Тони исчез совсем.

– Вполне. Я прошу о чем-то запретном? – она прижала телефон к плечу и отправила кота прогуляться по комнате, освободив колени.

– Мне нужно подумать над этим вопросом. Архивы “Анненербе” – это не учебники по криптографии. Я перезвоню вам позднее, – судя по тону, которым Старк произнес эту фразу, Саша могла не сомневаться – он заинтересовался идеей. И, скорее всего, какую-то информацию она получит. Это в его непосредственных интересах.

– Конечно, – она улыбнулась в трубку. – До свидания?

– Пока! – в трубке пикнуло и голос исчез, оставив за собой короткие гудки. Саша положила телефон, надела большие черные наушники. Sennheiser, подарок друзей на прошлый день рождения. Имея музыкальное образование, Саша не терпела мелких наушников-вкладышей, безбожно портящих любой звук.

Она углубилась в чтение накопившейся за несколько дней почты, параллельно подумав о том, что сегодня еще предстоит выезд к этой загадочной каменюке. Хоть посмотреть вживую, что за чудо такое, а то все по фотографиям работаем. В наушниках заиграла композиция, заставившая ее хмыкнуть. Ну надо же, как в тему! И ребята отлично произведение сыграли*...

Выбивая пальцами такт мелодии, она не слышала, как в дверь постучали. В наушниках звучала знакомая и любимая с детства мелодия в симфонической обработке. Каждый раз, слыша ее, Саша не могла удержаться от того, чтобы не запеть.

– There`s no time for us, there`s no place for us. What is this thing that fills our dreams, yet slips away from us? Who wants to live forever? Who wants to live forever… – Саша набрала в легкие побольше воздуха, совершенно забыв о том, что ее могут услышать, в который раз пела, вспоминая восхитительный голос Фредди Меркьюри. – Touch my tears, with your lips. Touch my wound with your fingertips. And we can have forever… And we can love forever… Forever… Forever… is out today**...

Выдохнув последнюю ноту, она улыбнулась в монитор, и услышала сквозь тишину, заполнившую наушники, негромкие хлопки.

Одним движением скинув наушники на шею, она обернулась и увидела стоящего у дверей Хведрунга, глядящего на нее совершенно отстраненным взглядом. За его спиной стояла Джейн со слегка смущенной улыбкой на лице.

– Александра, прости, мы не хотели, но ты так громко пела... – ее мягкий голос заструился по комнате, заставив смущенную Сашу улыбнуться.

– Ничего, это вы меня извините. Надела наушники и забыла, что не одна в доме.