За решеткой
Шрифт:
Перед тем как сделать шаг назад, я рискнул посмотреть ему в глаза. Он медленно моргнул, и это движение говорило больше чем слова.
За пределами камеры я положил ладонь между его лопаток, когда он повернулся лицом к спине, и надавил чуть сильнее обычного, пользуясь моментом, чтобы впитать ощущение его и силу под моей рукой. Проблески фантазий мелькали в моей голове. Я представлял, как схвачу его за подбородок и поверну к себе лицом, чтобы ощутить его вкус и провести языком по полной нижней губе. Я представлял, как удерживаю его у
Я зажмурил глаза и затолкал свои желания под замок. Моя ладонь на спине Бишопа дернулась, и я самую чуточку двинул пальцами по его шее — крохотная ласка по его обнаженной коже. Дразнение.
Деррик позаботился о ножных оковах Бишопа и хлопнул меня по руке, когда все было готово. Туман, в котором я витал, придавал всему происходящему сходство со сном.
Когда мы развернулись, чтобы повести Бишопа по ряду, Хавьер поймал меня за рукав и наклонился поближе, прошептав на ухо:
— Тебе бы сбавить обороты.
Я оттолкнул его, проигнорировав предостережение, и мы пошли дальше. Деррик болтал так, будто Бишоп не шагал между нами двухметровой стеной, и меня несказанно беспокоило то, что он вел себя, будто Бишопа тут не было.
— Тебе нравится футбол, Миллер? Я большой фанат «Ковбойс». Жду не дождусь начала сезона. У меня хорошее предчувствие насчет этого года. Ковбои выиграют. Ты, наверное, фанат «Лайонс»?
— Честно говоря, не особо слежу за футболом. Если наткнусь на матч, то посмотрю, но в целом не слишком фанатею.
— Черт. Жалко. Я подумывал организовать ставки с парнями, работающими в отсеке смертников. Ты бы такое сделал? Присоединился? Думаю, тебе стоит. Может, я даже буду собирать гостей у себя дома на воскресные матчи, если мой сосед по комнате не будет возражать. Спрошу у него.
Деррик продолжал болтать, но я лишь мельком уделял внимание, пока ключ-картой открывал нам доступ к отдельным комнатам для посетителей.
Как только Бишопа усадили на стул перед окном я повернулся к Деррику и выпрямился в полный рост, выкатив грудь колесом и добавив нотки авторитета в свой тон. Рангом я был не выше его, но не хотел и не нуждался в том, чтобы он сомневался в моих приказах.
— Ладно. Мы тут закончили. Почему бы тебе не перекусить быстренько? Я сделаю то же самое, — это не было вопросом.
— О да. Умираю с голода. Где встретимся после?
— Свяжись со мной по рации.
— Без проблем. Ладно. Ты ешь в комнате для персонала? Можем пойти вместе.
— Мне сначала надо кое-что сделать, но через несколько минут, может, увидимся.
— О, ладно.
Он пошел к двери, ведущей из комнат для посещений, и я последовал за ним. Я подождал, пока он уйдет по коридору и скроется за углом, затем повернулся обратно к Бишопу. Он был все еще скован по рукам и ногам и прикован к полу, но на его лице играла кривая улыбка во весь рот.
— Что?
— У тебя очень грязные мыслишки, босс.
Я окинул взглядом
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Ни на секунду не поверю. У тебя была явная реакция на то, о чем ты думал там. Я также почувствовал это, когда ты дотронулся до меня, — его улыбка развеялась, и на ее месте появился тоскливый взгляд. — Ты заставляешь меня желать вещей, которые я никогда не получу. Это пытка. Никто и никогда не смотрел на меня так, как ты.
Заставив себя оставаться на месте, я покачнулся, подавляя желание подойти к нему. Сократить расстояние. Дотронуться до него.
После того одного раза, когда Эзра оставил меня одного в комнате посещений, я узнал, что это против протокола. Если в помещении нет двух надзирателей, мы должны стоять вне досягаемости заключенного, хотя цепь и прикована к полу. Мы никогда не должны оставаться одни в комнате с заключенным из 12 блока.
Никогда.
Когда Деррик ушел, я должен был покинуть комнату. Запереть ее. Подождать снаружи, если уж пришлось задержаться. Но когда я находился рядом с Бишопом, все эти протоколы и правила превращались в неясную мешанину.
Мои ноги игнорировали его протесты. Мой разум бунтовал. Я подходил ближе, один размеренный шаг за другим, пока не оказался на таком расстоянии, что можно протянуть руку и дотронуться до него.
Голод расцвел в его глазах, пока он наблюдал за мной тем ровным взглядом. Он передвинул руки на колени, и цепи звякнули в тишине комнаты. Он был прямо передо мной. Рядом никого не было. Надо лишь протянуть руку и...
Бишоп поднял ладони (обе вместе, потому что у него не было выбора), и я среагировал без раздумий, испытывая лишь жгучее желание ощутить его теплую кожу на своей.
Наши пальцы вскользь соприкоснулись.
Мое сердце затрепетало от предвкушения.
Ладонь к ладони.
Никакого окна между нами.
Наш контакт был легким. Робким.
Опасным.
Наши пальцы инстинктивно переплелись, цепляясь и держась. Мы оба наблюдали друг за другом. Ни один не осмеливался заговорить.
Я шаркающим шагом подвинулся ближе. Наши колени соприкоснулись.
Движение по ту сторону окна застало нас врасплох, и я отпрянул так быстро, что едва не споткнулся о собственные ноги и не упал. Наша связь разрушилась, когда охранник завел в комнату стареющую бабушку Бишопа.
Мое помутнение сознания было недолгим, но имело бы серьезные последствия, если бы я попался.
Проблеск понимания отразился на лице Бишопа, когда я отступил к двери, вышел и запер ее за собой. Мое сердце колотилось о ребра. Следующие несколько минут я с закрытыми глазами прислонялся к стене. Хавьер прав. Я беспечен, и если не поумнею, то все рванет мне в лицо.
Я оттолкнулся от стены и подошел к окну, которое давало мне обзор на комнату посещений. Бишоп говорил с бабушкой, и та мирная доброта сочилась из него, пока он улыбался и общался.