За синим горизонтом событий

Пол Фредерик

В Академогорске юную Соню профессора научили компьютерной логике, научили разбираться в ионной оптике и магнитных полях. Она знала, как научить компьютеры множеству удивительных вещей. Например, отыскать простое число из миллиона цифр или на тысячу лет вперед рассчитать уровень приливов. С помощью Сони компьютеры могли взять детскую головоломку «дом» или «папа» и только на ее основании представить архитектурный план здания или портновский манекен для шитья костюмов. Соня очень быстро разобралась в неограниченных способностях этих Удивительных машин. Поняла, что с их помощью можно конструировать здания и придумывать интерьеры, проектировать сады и парки вокруг этих зданий. С помощью компьютера можно было легко изменить человеку внешность: сбрить ему бороду, добавить парик, одеть в костюм для прогулки на яхте или для гольфа, для зала заседаний или бара. Девятнадцатилетняя Соня все это считала чудом. Тогда удивительная машина казалась ей восхитительной. Но с тех пор она повзрослела и многому научилась. По сравнению с теми программами, что составляла она сейчас: с ее секретаршей, «Альбертом Эйнштейном» или программами многих ее клиентов, эти первые были просто игрушками, медлительными и нелепыми карикатурами. У них не было заимствованных у технологии хичи цепей, не было циркулирующей памяти, способной вместить шесть на десять в девятнадцатой степени бит.

Конечно, даже Альберт не использовал одновременно все эти шестьдесят миллиардов гигабит. Во-первых, они не все были свободны. Банки информации хранили десятки тысяч программ, таких же утонченных и сложных, как Альберт, и десятки миллионов — более примитивных. Программа, названная «Альберт Эйнштейн», размещалась среди тысяч и миллионов других, никак не взаимодействуя с ними. Дорожные сигналы предупреждали программу не входить в занятые цепи. Дорожные посты направляли ее обходными путями и к дополнительным источникам для получения нужной информации. Ее дорога никогда не была прямой линией. Это было целое дерево с огромным количеством ответвлений, которые позволяли компьютеру быстро находить правильные решения, совершать молниеносные повороты и возвраты к истокам проблемы. В сущности, это нельзя было назвать дорогой: Альберт никогда никуда не двигался. Он и не находился никогда в каком-нибудь ограниченном месте, чтобы оттуда можно было начать движение вперед или назад.

Вообще это был спорный вопрос, являлась ли программа «Альберт Эйнштейн» чем-то более определенным, кроме как набором математических символов. У него не было непрерывности существования. Когда Робин Броудхед заканчивал разговаривать с ним и давал отбой, Альберт тут же прекращал существовать, и его цепи включались в выполнение других задач. Когда его снова вызывали, он воссоздавал себя из свободных цепей в соответствии с написанной Эсси программой. Он был не более реален, чем уравнение, и не менее — чем Бог.

— Мне нужна... — начала С.Я. Лаврова-Броудхед. Прежде чем она успела произнести следующее слово, рецептор, распознающий ее голос, вызвал секретарскую программу. Секретарша, однако, не появилась. Она среагировала на звуки произнесенного далее имени:

— ...программа Альберт...

Секретарь сопоставила название с теми именами, что были записаны в ее памяти, сделала вероятностный анализ и приняла решение. Но это не все, что сделала секретарская программа. Перед этом она опознала голос Эсси и подтвердила, что этот человек имеет доступ к Альберту и что он, в сущности, и есть автор, написавший эту программу.

Секретарь проверила, нет ли недоставленных сообщений, обнаружила несколько и оценила их важность. Затем она быстро сняла телеметрию жизненных систем Эсси, чтобы оценить ее физическое состояние, возобновила в памяти сведения о предстоящей хирургической операции, сопоставила с ними содержание недоставленных сообщений и все имеющиеся на этот счет инструкции. После этого секретарь решила, что в Данный момент сообщения не следует доставлять, что ими может заняться заменитель Эсси. Все это заняло у нее ничтожно малое время и только крайне незначительную часть цепей секретарской программы. Ей не нужно было, например, вспоминать, как она выглядит или как должен звучать ее голос.

— ...Эйнштейн, — закончила Эсси. Секретарь разбудила Альберта Эйнштейна.

Вначале программа не знала, в каком смысле является Альбертом Эйнштейном. Читая свое внутреннее наполнение, он кое-что узнавал о себе. Во-первых, что он информационно-поисковая программа, и Альберт тут же занялся разыскиванием адресов главных категорий информации, которой должен располагать. Во-вторых, Альберт выяснил, что является программой эвристической и нормативной, что обязывало его соблюдать определенные правила в форме проходимых и непроходимых ворот, которые определяли принятие им решений. В-третьих, Альберт обнаружил, что он собственность Робина — он же Робинетт, Роб, Робби, Боб или Бобби — Стейтли Броудхеда и должен общаться с ним на основании их знакомства. Это заставило Альберта получить доступ к файлам Робина Броудхеда и заново ознакомиться с ними: до сих пор именно эта операция была наиболее длительной.

Когда это было проделано, Альберт вспомнил свое имя и особенности внешности. Он сделал выбор одежды из имеющихся вариантов: пуловер или серая рубашка в пятнах, шлепанцы или теннисные туфли с развязанным шнурком, носки или без них. Еще не успело замереть эхо от приказа Эсси, как он появился на экране монитора в обличье подлинного Альберта Эйнштейна — с трубкой в руке, его спокойные глаза смотрели вопросительно, а весь вид говорил о готовности ответить на любой вопрос.

У Альберта было достаточно времени. Эсси потребовалось почти четыре десятых секунды, чтобы произнести его имя.

Так как она говорила по-английски, он приветствовал ее на том же самом языке.

— Доброе... — последовала быстрая оценка местного времени, — ...утро, — затем мгновенное определение состояния и настроения Эсси, — миссис Броудхед. — Если бы она была одета для работы, он назвал бы ее «Лаврова».

Эсси оценивающе смотрела на него несколько секунд — целая бесконечность для Альберта. Но он не терял времени зря. Программа была составлена экономно, и те его части, которые не были заняты в разговоре с Эсси, занялись параллельными задачами. Так, отдельные его цепи помогали другой программе сделать прогноз погоды для спортивного рыболовного судна, которое покидало Лонг-Айленд. Попутно Альберт учил маленькую девочку спрягать французские глаголы. Какая-то его часть оживила сексуальную куклу для старой затворницы с причудами, а заодно Альберт подсчитал золотые монеты, полученные с Пекинской фондовой биржи.

Почти всегда существовали и другие задачи. Когда их не было, все же оставались менее важные проблемы, также ожидающие решения: анализ движения ядерных частиц, вычисление орбит астероидов, баланс миллионов чековых книжек — все, чем шестьдесят миллиардов гигабит могут заняться в свободное время.

Альберт существенно отличался от основных программ Робина: юридической, секретарской, психоаналитической, от тех заменителей Робина Броудхеда, которые выполняли его функции, когда Робин был занят или просто не хотел тратить силы и время. У Альберта с этими программами во многом была общая память. Все они имели свободный доступ к файлам друг друга. Но, каждая программа представляла собой особую вселенную действий, занятую индивидуальными целями. Они не могли выполнять свои обязанности, не зная, что делают другие программы.

Кроме того, это были персональные программы Робина Броудхеда, покорные его воле. Тогда как Альберт был настолько сложен, что свободно понимал подтекст и все ню-ансы контекстов, и благодаря этой своей способности он мог принимать решения. В своих реакциях Альберт не был ограничен только приказами Робина. Он мог ставить проблемы на основании всего, что думал Робин, всего, что знали другие программы. Альберт лишь не имел права выдавать тайны Робина или не распознавать конфиденциальные проблемы. Принципиально не мог.