За синим горизонтом событий
Шрифт:
На какое-то время я забыл о воде и окружающем меня великолепии, какое может себе позволить далеко не каждый смертный на планете Земля. «А хочу ли я снова рискнуть всем этим, рискнуть собственной жизнью? — продолжал размышлять я. — Хотя дело здесь не в желании. Если один из этих кораблей действительно отправится на Небо хичи и я смогу любыми путями пробраться на него, я полечу».
Меня спасло благоразумие — я понял, что все равно не смогу этого сделать. Я был уже не в том возрасте. Да и с таким отношением ко мне Корпорации «Врата» можно было не думать об этом. К тому же я просто не успею. Орбита Врат проходит почти под прямым углом к эклиптике. Добираться до них с Земли долго и скучно: требуется около двадцати месяцев по дугам Хоманна, из них полгода при Ускорении. А через шесть месяцев эти корабли уже улетят и вернутся.
Если вернутся, конечно.
Осознав это, я почувствовал одновременно и облегчение, и утрату.
Зигфрид фон Психоаналитик никогда не предлагал мне Избавиться от раздвоения личности или чувства вины. Он не говорил, как справиться с этим. Но рецепт я знал — ожидание. Рано или поздно эти неприятные ощущения перегорят. Это Зигфрид так говорил. Или по крайней мере перестанут беспокоить и не смогут парализовать мою волю. И вот я позволил этим чувствам гореть синим пламенем постепенно превращаясь в пепел, а сам пошел в воду.
Я наслаждался чистым приятным воздухом и гордо поглядывал на дом, в котором живу. В правом крыле его находилась моя дорогая и — уже довольно давно — платоническая жена. Я надеялся, что она отдыхает и выздоравливает.
Чем бы Эсси ни занималась, она ничего не делает в одиночестве. Дважды за это время от остановки к дому подлетали такси, и в обоих случаях это были женщины. Но теперь подлетело еще одно такси и выпустило мужчину, который стоял и неуверенно оглядывался, пока такси разворачивалось, чтобы отправиться по следующему вызову.
Я сомневался, что это к Эсси, но в то же время не мог поверить, что ко мне. В таких случаях со мной связываются через Харриет. Поэтому я удивился, когда направленный передатчик под крышей дома повернулся в мою сторону, и я услышал голос Харриет:
— Робин, пришел мистер Хагенбуш. Мне кажется, вы должны с ним увидеться.
Это было непохоже на Харриет. Но она обычно бывает права, поэтому я прошел через лужайку, вытер ноги и пригласил посетителя в свой кабинет.
Посетитель оказался не очень пожилым человеком, с розовой лысиной, франтоватыми бачками и подчеркнутым американским акцентом — у родившихся в Штатах обычно такого акцента не бывает.
— Спасибо, что согласились увидеться со мной, мистер Броудхед, — сказал он и протянул мне карточку. На ней было написано: «Доктор, адвокат Вм.Дж. Хагенбуш».
— Я адвокат Питера Хертера, — представился он. — Сегодня утром прилетел из Франкфурта, потому что хочу заключить с вами договор.
«Как странно, — подумал я, — прилететь лично, только для того, чтобы поговорить?» Но Харриет хотела, чтобы я встретился с этим старым психом, очевидно, она обсудила вопрос с моей юридической программой. Поэтому я спросил:
— Что за договор?
Он терпеливо ожидал, пока я предложу ему сесть, что я и сделал. Я подозревал также, что Хагенбуш дожидается, когда я закажу ему кофе с коньяком на двоих, но этого я делать не собирался.
Он снял щегольские черные перчатки, поглядел на перламутровые ногти и сказал:
— Мой клиент господин Питер Хертер требует выплаты двухсот пятидесяти миллионов долларов на особый банковский счет плюс письменное освобождение от любого судебного преследования. Вчера я получил от него шифрованное сообщение.
. — Боже мой, Хагенбуш, — рассмеялся я, — зачем вы мне все это говорите? У меня нет таких денег!
— Нет, — не раздумывая, согласился он. — Помимо ваших вложений в синдикат «Хертер-Холл» и некоторого количества акций рыбных ферм, у вас ничего нет. Кроме, разумеется, нескольких домов и немногих личных вещей. Я считаю, что без вложений в экспедицию Хертеров-Холлов вы могли бы собрать шесть-семь миллионов. А что касается этих вложений, то, учитывая происходящее, никто не знает, сколько они стоят.
Я откинулся на спинку и внимательно посмотрел на него.
— Вы знаете, что я избавился от акций в туристическом бизнесе. Значит, проверяли мои дела. Только вы забыли пищевые шахты.
— Это не так, мистер Броудхед. Мне сообщили, что ваши акции пищевых компаний проданы сегодня днем.
Не очень приятно было узнать, что этот облезлый тип знает мое финансовое положение лучше меня. Значит, Мортон все-таки продал их! У меня не было времени подумать, что это означает, потому что Хагенбуш погладил свои бачки и продолжил:
— Ситуация такова, мистер Броудхед. Я сообщил своему клиенту, что контракт, подписанный под давлением, не имеет законной силы. Поэтому он не надеется больше на соглашение с Корпорацией «Врата» или даже с синдикатом. В связи с этим я получил новые инструкции. Во-первых, добиться выплаты указанной мной суммы. Во-вторых, положить деньги на тайный счет на имя Питера Хертера, и в-третьих, отдать ему, когда он вернется.
— Вратам не понравится шантаж, — сказал я. — Впрочем, у них нет выхода.
— Да, — согласился Хагенбуш. — В плане мистера Хертера плохо то, что он не сработает. Я уверен, что деньги ему выплатят. Я также уверен, что все мои средства коммуникации будут просматриваться и прослушиваться. Мой дом и контору по самую крышу нашпигуют «жучками». Знаю, что, когда он вернется, все государства-учредители Корпорации предъявят Хертеру обвинения. Я не хочу фигурировать в этих обвинениях как соучастник, мистер Броудхед. Я знаю, что произойдет. Деньги все равно найдут и отберут. Прежний контракт с мистером Хертером будет признан незаконным. И его посадят в тюрьму.