За стеклом (сборник)
Шрифт:
Лене подобная операция могла только в кошмарном сне привидеться. Да и она всегда считала, что красивый упругий бюст — женское достоинство, а не деревенский признак.
— Можно сыграть на контрасте, на шоке, — рассуждал вслух Сидоркин. — Вы меня понимаете, доверяете? — Он раздвинул пальцы и посмотрел одним глазом на Лену.
— Не понимаю, — честно призналась она. — Доверяю, — решилась, — только, если можно, без шока.
— Значит, так, — Сидоркин принялся перечислять, — цвет волос меняем. Ваш — спелая слива. Прическа — мэрлин-каре, ну этакое художественное безобразие в стиле сонной Мэрилин Монро.
— Но она ведь блондинкой была, а не цвета спелой сливы?
— Несущественные детали, — отмахнулся Сидоркин. — Примитивно копируют только бездарные стилисты. Так! Брови оттенить, углубив цвет и придав форму. Ноги… Снимите чулки.
— Зачем? — испугалась Лена.
— Видите ли, стиль — это нечто внутреннее, подчас глазу незаметное. Классно сделанный педикюр создает женщине настроение, придает уверенность большую, чем дорогое украшение.
Он деликатно отвернулся, пока Лена снимала колготки и заталкивала их в сумочку.
«Пальцы на ногах — внутреннее?» — спросила она себя.
— Педикюр номер семнадцать, — решил Сидоркин, — «китайская ножка» я его называю.
Он взял Ленину кисть, приподнял немного и стал рассматривать, как рассматривают рыбу перед покупкой.
— Ногти мы вам нарастим, — пообещал Сидоркин. — Сейчас уже никто не носит своих. И модно такие обрубленные, а-ля натураль, безо всяких стародавних закруглений. Цвет — белый, можно с пунктиром.
— А можно без? — попросила Лена и подумала о том, как она будет стирать белье с длинными искусственными ногтями.
Через полчаса она уже сидела в кресле мастера. На голову ей, по методу Сидоркина, одновременно нанесли краску для волос и состав химической завивки, закрутили часть волос на спирали, а оставшиеся пряди завернули в фольгу. Ноги Лены стояли в специальных ванночках, и у каждой хлопотала педикюрша. Еще две девушки клеили ей пятисантиметровые ногти на пальцы рук.
— Потом немного укоротим, — пообещали они.
«Денег не хватит», — подумала Лена, когда к ней подошла пятая мастерица с блюдцем черной краски и принялась красить брови.
Нарисовав две жирные дуги, она перевернула песочные часы.
— Три минуты, не больше, — сообщила она, — краска импортная с добавлением нашего урзола, схватывает намертво.
Три минуты обернулись получасом, потому что дальнейшие события разворачивались по совершенно неожиданному сценарию.
— Кажется, в доме напротив пожар, — задумчиво сказал Сидоркин, стоящий у окна.
Лена проследила за его взглядом и обомлела: из окна ее кухни валил густой желтый дым.
— «Юный химик»! — завопила она, вырвала свои пальцы из рук девушек, выскочила из ванночек и, босая, оставляя мокрые следы, побежала вон.
«Юным химиком» назывался набор, который Володя подарил сыну. Когда Лена выходила из дому, Петя и его друг изучали инструкцию к реактивам.
Она столкнулась с ребятами у входной двери — они как раз выскакивали из квартиры.
Увидев ее, мальчишки дружно завопили от страха. Немудрено: босая, с длиннющими ногтями, брови иссиня-черные и шириной в палец, на мокрой голове раскачиваются бирюльки и позванивает фольга — Лена походила на персонаж из фильма ужасов.
— Петенька, это я, мама! Я из парикмахерской. С вами все в порядке?
— Ага! — крикнул Петя и на всякий случай рванул вслед за приятелем вниз по лестнице.
Химическая реакция дымила в кастрюле — ребята высыпали в нее все имевшиеся в наборе реактивы. Лена вылила вонючую массу в унитаз, открыла окна для проветривания, надела туфли и вернулась в салон.
— Не знаю, не знаю! — заламывал руки Сидоркин. — Вам на пятки нанесли специальный размягчающий раствор, а вы — босиком по асфальту.
Подошвы Лениных ступней цвета «перец с солью» напоминали окрас дворняги.
— Брови! — вскричал Сидоркин.
— Завивку передержали! — вторила ему парикмахер.
Филипп охал, ахал, постанывал и что-то бормотал, пока приводил Ленин облик в близкий к городскому. Правильнее сказать — в близкий к человеческому. Периодически он требовал, чтобы ассистентки принесли ему: кофе, сигареты, рюмку коньяка. Он отскакивал от Лены, бросал расческу на стол, хватал чашку с кофе, глотал, потом затягивался сигаретой — все это не отрывая взгляда от Лены; бросал сигареты мимо пепельницы и снова принимался щелкать ножницами.
— Нет, нет, «мягкий соболь» не получится, — сокрушался визажист. — Такой глубокий цвет, нет, придется делать «ласточкино гнездо», то есть «крыло»…
И больно выщипывал Лене брови.
— Вам надо сделать татуировку на губах, — говорил Филипп.
— Нет, что вы! — испуганно отказалась Лена.
— Напрасно. В вашем возрасте линия губ размыта. А мы по контуру обкалываем их красной краской — очень эффективный метод.
«Не губы, а мозги у меня были размыты, когда я решилась прийти сюда», — подумала Лена. Она решительно не узнавала себя в зеркале.
— Могу рекомендовать вам некоторые маски для лица, — предложил Сидоркин. — Мой собственный рецепт, из арсенала препаратов, которые используют огородники. Кожу надо обязательно подпитывать и удобрять.
— Куриным пометом? — вырвалось у Лены.
— Не обязательно, — серьезно ответил визажист. — Купите?
— Нет, спасибо.
— Действительно, — тут Сидоркин слегка обиделся, — с вашим непредсказуемым характером… неизвестно, как вы их употребите.
— А средства от облысения у вас есть? — Лена вспомнила о Володиных проблемах.