За тихой и темной рекой
Шрифт:
— Неделю назад. За провиантом да за водкой.
— Доктор ваш перед той поездкой приплывал?
— К нам нет. Так мог в любом месте хоть с кем встретиться. Берег-то длинный.
— Ладно. Так почему — доктор? И от кого послания?
— От кого, Владимирыч, твоя голова пущай болит. А вот почему я на него подумал, слушай. Те, что в апреле приплыли, торговали прямо на берегу. И с ними якшались только наши, станичные. Мой ходя ко мне поднимался. Не спорю. Но он верный человек. Те обмен произвели, по рукам ударили, и давай взад вертаться.
— Куда вертаться? — на лице Белого появилась улыбка.
— Обратно! Главное, в тот же день. А вот дохтуришка-то остался. И благовещенские остались. Он весь следующий день среди них тёрся.
— Среди кого?
— Так в тот день много народу было. У нас ночевали братья Бубновы, были из казачьего полка. Артиллеристы ночь провели у Митрофана. А на следующий день и Рогановские людишки приехали. И Лукьянова.
— Зачем?
— Купцы понятно зачем. Мы как раз им зерно для фуража приготовили. По договору. Рыбу. И мясцо кое-какое имелось. Китайцы чегой-то для товарообмену подкинули. А военные? Кто ж их знает. Говорили, знакомство с местностью.
— А среди офицеров, Семён Петрович, ты такого штабс-капитана Индурова не припомнишь? — на всякий случай спросил Белый.
— Безголового-то? Как же! Был он, вместе со всеми был.
Белый с удивлением посмотрел на атамана:
— Полк всего неделю на довольствии, а ты уже всех офицеров знал? И почему «безголовый»?
— А безголовый по причине любви к дочери Мичурина. Ему бы, дураку, понять: девчонка не его полёта птица, а он всё одно к ней клеится уже как полгода. Две «стрелялки»… как это у вас, в столицах, называется?
— Дуэли?
— Во, они самые… Слава богу, все живы остались.
Белый посмотрел на часы. Циферблат показывал половину пятого.
— Путаешь, Семён Петрович. Его полк всего три месяца в городе.
— Полк три месяца, — согласился Картавкин. — А безголовый в Благовещенске с год уж. Он же в казачьем полку служил. А в апреле его к артиллеристам определили.
— А причина?
— Понятия не имею.
Олег Владимирович насторожился:
— С китайцем Индуров встречался?
— Не знаю. Разве за всем уследишь? А что, думаешь — он?
— Имеется одно подозрение, но выводы строить рановато.
— Из всего, что ты наговорил, я много чего не понял, — Картавкин встал, прошёл к деревянной бадье, зачерпнул ковшом воды, напился. — А вот про подозрение — скажи.
Белый тоже хлебнул из ковша. Вода холодом обожгла горло и тяжёлой каплей упала в нутро.
— Штабс-капитан курит дурман-табак.
— Ну? — не понял казак.
— А где он его берёт? Опиум в лавке не купишь.
— Не знаю, как там у вас, в столицах, а у нас его любой с той стороны привезёт. Ещё и в ножки кланяться будет, чтобы его на харч выменять. Да с таким подозрением у нас поголовно все предатели. Нет, искать нужно того, у кого деньги неожиданные появились! Не было, и вдруг— бац: наследство, нечаянный барыш! А за китайцем я послежу, не волнуйся.
— Так им же запретили к нам переплавляться?
— А как они будут знать, что у нас происходит? — Картавкин хитро прищурился. — Нет, Владимирович, не он — значит, прибудет кто-то другой. Но обязательно прибудет.
Всю дорогу кучер Архип молчал. Видимо, тяжко было после вчерашнего. Судя по вонючему перегару, который он тщетно пытался перебить чесноком и луком, потчевали Архипа вчера не благородным напитком, как Белого. Даже петь не захотел, когда Олег Владимирович его об этом попросил. Лишь когда показалась пологая сопка, за которой виднелся город, Архип вдруг вспомнил, что сегодня воскресенье и что следует посетить церковь.
Олег Владимирович, до сего дня так и не удосужившийся познакомиться с Благовещенском поближе, вяло поинтересовался:
— И сколько в вашем городе храмов? Один? Два?
Архип задумался:
— Да нет, ваше благородие. Не меньше десяти, почитай… Ну, первой… — кучер запнулся, видимо, подбирая нужные слова для передачи мысли. — Так вот, первой у нас, значит, является церковь во имя Святителя Николая.
— И кто её посещает?
— Да, почитай, полгорода. И губернатор, и полицмейстер, и Кнутов Анисим Ильич. И я.
— Да брат, это весомый аргумент.
Дорога пошла несколько веселее.
— Слышу, улыбаетесь вы. Думаете, маленький городишко, и похвастать нечем. — Архип развернулся всем корпусом к пассажиру. — А вот загибайте пальцы. Церковь во имя Покрова Божьей Матери! Раз! Во имя Благовещения Пресвятые Богородицы! Два! Градо-Благовещенская кладбищенская церковь во имя Вознесения Господня! Три! Церковь во имя Святого Архистратига Михаила и прочих Бесплотных Сил Небесных! Четыре!.. — на девятой Архип глотнул воздуха и с новыми силами продолжил ещё минут пять.
— Всё, всё, Архип, верю! Хватит! — Белый хохотал от души. — Это по сколько же душ ходит в каждую вашу церковь? И где вы их только разместить-то сумели?
— Так как это где? — кучер сам рассмеялся. — По всему городу и разбросали. Чтобы каждому прихожанину — сделал два шага, и вот она, стоит, родная. Ждёт, когда в неё пожалуют.
— А ещё достопримечательности имеются?
— Что? — переспросил кучер, и Белый понял, что ему придётся несколько уточнить вопрос.
— Что ещё, помимо церквей, интересного?
— Как — что? — Архип с удивлением развернулся в сторону барина. — Театра есть!
— Это, брат, в каждом городе есть. А помимо?
— Магазины, — припоминал мужик. — Бакалеи. Бани опять же. Две.
— А что-нибудь такое, чего нет в других городах?
— Пещеры имеются, — встрепенулся Архип. — Правда, сам-то я их не видел. Но поговаривают, будто Кирилла Игнатьевич по молодости там бывал.
— Что, сам Мичурин рассказывал?
— Я же говорю, в народе сказывают.
— Говорят, что и в Москве кур доят…