За тихой и темной рекой
Шрифт:
Белый, не дожидаясь нового взрыва, вскочил, схватив в охапку оглушённую, растерянную девушку, и со всех ног бросился к Арке. Едва они успели за ней спрятаться, как второй снаряд упал невдалеке от того места, где они только что были. Следом, несколько левее, прогремел третий взрыв.
Кучер, сидящий на козлах, кубарем скатился с дрожек и потянул было за поводья, намериваясь спрятать лошадей, как возле Арки разорвался новый снаряд. Ноги старика подкосились, и он тяжело опустился на землю. Кони, испуганные взрывами, рванули с места, и понеслись вдоль Большой улицы, едва
— Сидите здесь! — крикнул Белый в ухо испуганной девушке, бегом преодолел расстояние до безжизненного кучера, подхватил его под руки и, не обращая внимания на разрывы снарядов, поволок в убежище.
— Рана не опасная, — прокричал Белый. — Но, если мы не поторопимся, он может много крови потерять. Тогда смерть.
Девушка растерянно огляделась по сторонам.
— Это война, да? Война?
— Похоже, так, — взрывов больше не было, это Белый для себя отметил. — Вот что, Анна Алексеевна. Вы — впереди. Я за вами, с кучером. Прошу не паниковать и не торопиться. Вы должны бежать только передо мной! Понятно?
— Да, — послушно кивала девушка. — А куда бежать? В какую сторону?
— За магазин Мичурина! — крикнул Олег Владимирович, подхватил тело кучера на руки и быстро побежал, прикрывая Анну Алексеевну.
За спиной снова раздался взрыв. Белый инстинктивно вжал плечи, но продолжал двигаться. С его губ тяжёлым дыханием слетал хриплый шёпот:
— Артиллеристы у хунхузов паршивые, — на ходу рассуждал Олег Владимирович. — Ни одного снаряда далее прибрежной полосы не упало. Возможно, пристреливаются — бьют по тем точкам, где пушки и наблюдательные посты выставлены. А может, нагоняют страху? По идее, им город целым нужен, нетронутым. А иначе смысла в осаде нет… Ну, атаман Семён Петрович, держись! Жди гостей!
За углом Белый споткнулся о каменную ступень и упал, но так, что сам очутился на спине, а тело кучера на нём. Рядом на колени упала Баленская.
— Напугались? — Белый быстро окинул взглядом Анну Алексеевну.
Платье было в земле, а более ничего страшного не наблюдалось. Девушка покраснела:
— Не нужно на меня так смотреть!
— Слава богу, — Белый улыбнулся. — А то я подумал… Это здорово, что к вам возвращается обычное настроение. Вы стойкий оловянный солдатик, потому посидите здесь, пока я поищу в учреждении господина Мичурина йод и перевязку. Дождитесь меня. Что бы ни случилось, оставайтесь тут. Я сейчас.
Штабс-капитан Индуров брился, когда разорвался первый снаряд. Опасная бритва дрогнула, и мыльная пена на щеке моментально окрасилась в бледно-алый цвет. Офицер выругался, смыл пену, на место пореза прилепил бумажку. Нет, на свидание к Полине Кирилловне идти было никак нельзя. Мешки под глазами, взгляд сонный, на шее кожа покрылась пятнами, да ещё этот порез… Разве, что вечером.
Стоп! Индуров кинулся к окну. Новый взрыв потряс комнату. Со стены слетел пейзаж местного живописца, купленный на местном аукционе. Стёкла нервно зазвенели. Из-за стены снова раздались крики. Что же там происходит? Юрий Валентинович поначалу решил, что взрывы гремят на винокуренном заводе, но после, прислушавшись, понял: рвет с двух сторон. От Триумфальной Арки, и с набережной, от городского парка туристов. То есть с места расположения его полка.
Индуров стремительно переоделся в офицерский мундир и, едва закрыв за собой дверь, выскочил на улицу. Никакой паники там не наблюдалось. Правда, люди и не стояли, раскрыв рты— просто суета, которая сопровождала город в повседневной жизни, теперь перешла и на воскресный день. Хлебопекарня выпекала хлеб. Но теперь возле неё стояла не одна подвода, как обычно, а четыре. И пацанва не возилась в пыли, играя в салочки. И старух на скамейках не наблюдалось. «Началось,» — догадался Индуров и перекрестился.
Штабс-капитан высмотрел пролётку, махнул извозчику:
— В казармы!
— Ваше благородие, дак по ним щас хунхузы лупасят!
— А ты — гони!
— Рупь!
— Хоть пять, только живо! Хотя нет… Сначала к дому Мичурина. А после в казармы.
Олег Владимирович, отдав раненого кучера на руки прислуги, прошёл в кабинет генерал-губернатора и, увидев там губернского полицмейстера и немолодого, небритого служащего, судя по всему, подчинённого господина Киселёва, поприветствовал присутствующих кивком.
Баленский сидел в любимом глубоком кожаном кресле напротив большого канцелярского стола, на котором теперь была разложена карта города. Владимир Сергеевич расположился напротив. Небритый мужчина стоял чуть в стороне от стола, ближе к окну, и задумчиво разглядывал вошедшего. Лицо небритого Олегу Владимировичу было знакомо по недавней встрече в ночном городе.
— А вот и наш уважаемый… ревизор, — Алексей Дмитриевич встал, и, заложив руки за спину, шагнул к Белому. — Разрешите полюбопытствовать о результатах вашей работы?
Олег Владимирович вытянулся в струну, как перед вышестоящим начальством: сарказм в голосе губернатора не был случайным.
— Господа, наш гость не желает с нами общаться, — грузное тело губернатора принялось раскачиваться пятки на носок. — У нас тут военные действия, каждая минута на счету, а господин титулярный советник играют с нами…комедию!
— Разрешите поинтересоваться, — вставил реплику Белый. — Чем я имел несчастье навлечь на себя гнев?
— Чем? — ленность и медлительность в долю секунды слетели с губернатора. — Нет уж, батенька, это вы извольте ответить на мой вопрос: что это такое? — Алексей Дмитриевич выдернул из-под карты города кусок телетайпной ленты — Вот, милостивый государь, ознакомьтесь. И незамедлительно объясните!
Белый развернул телеграфную депешу, на которой механическим аппаратом было выбито: «Даю ответ на твоё послание. Указанная тобой личность, Белый О.В., не служит и никогда не состоял на службе в полицейском департаменте…» Олег Владимирович усмехнулся и вскинул голову:
— Ваше высокопревосходительство, разрешите обратиться к присутствующим господам? — получив утвердительный кивок, чиновник повернулся в сторону Киселёва. — Владимир Сергеевич! Скажите, а где вторая часть депеши?
— Какая вторая часть? — в свою очередь, поинтересовался полицмейстер.