За того парня…
Шрифт:
А Артур Любимов продолжал наблюдать за тем, как немецкие парашютисты быстро сливались в отделения, взвод, роту и батальон. Он не поверил своим глазам, когда увидел, что в немецком авиадесанте прибыл целый батальон парашютистов, которые уже через пять минут начали организованными подразделениями выдвигаться к дороге, пересекая которую можно было бы попасть к штабу Западного фронта.
В нескольких шагах от окопчика Любимова остановился очередной приземлившийся планер, который от других планеров отличался лишь наличием множества радиоантенн на внешней обшивке. Не раздумывая, Артур Любимов бросил две гранаты-толокушки в пилотскую кабину приземлившегося планера. Сразу же после взрывов Любимов, короткими
После взрыва противотанковой гранаты планер полностью сложился, сейчас он ничем не походил на летающий аппарат, а больше напоминал собой груду утильсырья. Но в этой груде все еще слышались стоны нескольких человек. Гранат у Артура Любимова больше не было. Тогда он поднялся на ноги и из своей автоматической винтовки ФГ42 начал короткими очередями стрелять по этой куче, пытаясь прекратить стоны. В тот момент, когда закончились патроны в магазине его винтовки, прямо перед Любимовым вырос обер-лейтенант Люфтваффе Курт Кранке, который в этой операции командовал одной из рот. Они мгновенно узнали друг друга и тут же вспомнили о своей первой встрече в начале войны. Это был обер-лейтенант Курт Кранке, рука которого первой двумя пальцами коснулась края штурмового шлема парашютиста. А правая рука унтерштурмфюрера СС почему-то взлетела к правому виску обнаженной головы, совершенно не в эсэсовском приветствии.
Через долю секунды на этом месте никого уже не было, ни обер-лейтенанта Люфтваффе, ни унтерштурмфюрера СС.
А на дороге заканчивалось, так и не успевшее развернуться сражение, слышалось рычание и перестук советских ППД и ППШ, а в ответ им зацокали МП38 и МП40. Батальон немецких парашютистов, отбивая одну за другой атаки полка охраны штаба Западного фронта, отходил на запад. После гибели командира батальона, майора Фердинанда Фунцке, командование над батальоном принял обер-лейтенанта Кранке.
Расстрелянный парашютистами в упор из первого немецкого гранатомета RPzB. 54.1, тяжелым и жирным пламенем солярки полыхал бронеавтомобиль sd.kfz. 232.2 "Пума". Павел так и не смог выбраться из башни бронеавтомобиля, он лежал головой вниз и его тело нехотя полизывал жирный солярочный огонь. Раненый механик-водитель машины, гауптшарфюрер СС, никто из бойцов НКВД даже и не пытался установить его имя, успел отползти на несколько метров от горящей машины. Сейчас с сосредоточенными лицами своими сапогами его избивали несколько красноармейцев в форме войск НКВД.
Подъехало несколько машин "Паккард", из первой машины вышел маршал Тимошенко и тут же отправился осматривать поле боя. Маршал всю свою жизнь был военным человеком, он сразу же догадался о том, что немцы выбросили батальон десанта для того, чтобы уничтожить штаб его фронт и его самого. С целями и задачами десантами Тимошенко разобрался мгновенно, но он никак не мог понять, кто же помешал немцам достичь своей цели. Как ни крути, но получалось, что маршальскую жизнь отстояли немцы в обмундировании войск СС.
Маршал с нескрываемой ненавистью посмотрел на командира полка охраны НКВД. Он подумал о том, что этот гад в полковничьих погонах в своей переписке с Лаврентием Берией, наверняка, будет детально описывать героизм своих солдат и сержантов и требовать себе повышения. Чтобы такого недоразумения не произошло бы, Тимошенко повернулся к контрразведчикам и приказал.
— Произвести детальное расследование всего произошедшего. На поле боя собрать всех раненых и убитых в форме войск СС, поместить в отдельное помещение госпиталя и срочно установить, кто они.
С большим нежеланием контрразведчики Западного фронта занялись, как они первоначально думали, не своим делом, не своей работой. Они начали расследовать то, что произошло этим утром на колхозном поле по соседству со штабом Западного фронта. Во фронтовом отделе контрразведки не было должностей для рядовых красноармейцев, поэтому обследованием поля боя было поручено заниматься молодым лейтенантам, которые произвели его на качественно высоком уровне.
Мальчишки в лейтенантской форме, которые, возможно, в будущем и станут настоящими контрразведчиками, внимательно осмотрели поле боя. Они также внимательно изучили места приземления планеров, набросали схемы передвижения немецких парашютистов во время боя. Они узнали, как погибали парашютисты, и даже могли объяснить, почему они погибали. Эти молодые лейтенанты и вынесли совершенно неожиданный приговор, заявив, что готовилось нападение и захват командования Западным фронтом. Эти молодые лейтенанты исследователи были смелыми парнями, которым было абсолютно нечего терять, служебная карьера у них только-только начиналась. Поэтому к своему первому выводу о готовящемся нападении на штаб Западного фронта, они добавили еще одно супер смелое предположение. Все пятеро исследователей в один голос заявили, что немецким парашютистам удалось бы захватить штаб и командование Западного фронта, если бы им не оказали организованного противодействия экипаж тяжелого немецкого бронеавтомобиля sd.kfz. 232.2 "Пума".
Шесть эсэсовцев экипажа этого немецкого разведывательного бронеавтомобиля положили на землю пятьдесят шесть немецких парашютистов, Причем, эсэсовцами командовал унтерштурмфюрер СС Зигфрид Грабе. Но этот убитый эсэсовец привлек к себе внимание лейтенантов не тем, что имел высокий эсэсовский чин, и не тем, что рядом с ним валялась никому в мире не известная автоматическая винтовка. Унтерштурмфюрер СС Зигфрид Грабе привлек к себе внимание молодых и любопытных лейтенантов тем обстоятельством, что во время обыска его трупа во внутреннем кармане его эсэсовского кителя была совершенно случайно обнаружена действительная красноармейская книжка на имя некого сержанта РККА.
По требованию лейтенантов труп этого эсэсовца был срочно доставлен в медсанчасть штаба фронта, где его осмотрели врачи, которые к своему ужасу установили, что эсэсовец пока еще жив, но находится на грани смерти. В это связи, командир фронтового отдела контрразведки, генерал майор Гаврилов почувствовал, что настало время это дело забирать в свои руки. Он лично по кремлевке-2 перезвонил в Москву, и через свое непосредственное начальство в народном комиссариате попытался выяснить и найти людей, которые могли бы заинтересоваться внезапным появлением на Западном фронте эсэсовца с красноармейскими документами. Генерал контрразведчик всем своим прожженным нутром контрразведчика начал ощущать, что не ординарный случай, что за этим эсэсовцем кто-то стоит в Москве.
Через пять минут генерал майора Гаврилова срочно вызвали в кабинет командующего фронта, которого самого на месте не оказалось, но его вежливо проводили в кабинет маршала и, протянув трубку кремлевки-1, оставили одного в кабинете. Только Гаврилов успел приложить к уху трубку кремлевки-1, как тут же послышался очень хорошо ему знакомый голос, от которого все внутренности генерала задрожали отвратительной мелкой дрожью, он понял, что слишком глубоко копнул.
— Генерал майор Гаврилов?
— Так точно, товарищ…