За того парня…
Шрифт:
В то утро июльского дня полковника Воробьева что-то очень беспокоило, совершенно не давало спать, и он действительно очень плохо спал, просыпаясь каждые пять минут. Поэтому Александр Николаевич, проснувшись ни свет, ни заря, так и не позавтракав, тут же отправился в свой наркоматовский кабинет, на работу. Ни секретаря, ни помощника и никого из сотрудников отдела на местах еще, разумеется, не было. Тогда Александру Николаевичу пришлось самому, скинув китель и засучив рукава, греть чайник на маленьком походном примусе, он собирался порезать колбасу и хлеб на бутерброды. К сожалению, он так и не научился хозяйственной опрятности и готовности, которыми в полной мере
В этот момент мысли полковника Воробьева были прерваны до ужаса знакомым голосом:
— Интересная получается вещь, мои помощники докладывают, что во всем наркомате ни единой живой души. Ан на вон тебе, живая душа, оказывается, имеется, да, и она к тому же на стол богатый завтрак собирает! Александр Николаевич, вы не будете против того, чтобы я присоединился бы к вам, мы вместе будем готовить этот чудный завтрак чай с колбасой, и одновременно будем говорить о наших делах.
— Ну, что вы, Лаврентий Павлович, это будет настоящей честью для меня, если вы присоединитесь к моему завтраку.
Полковник Воробьев, возможно, из-за того, что в это утро совершенно не выспался и сейчас был совершенно разбитым человеком, не заметил и не услышал того, как Генеральный комиссар государственной безопасности Лаврентий Павлович Берия вдруг так неожиданно объявился в его небольшом служебном наркомовском кабинете. Причем, нарком пришел не один, а в сопровождении четырех грузинских красавца в гражданских костюмах, один из которых бережно нес в руках небольшой дерматиновый портфельчик. Они стояли за спиной своего наркома в расслабленной позе и делали вид, что им нет никакого дела до полковника, с которым так по-приятельски беседует нарком.
Услышав ответ Воробьева, Лаврентий Павлович только слегка развел плечами в сторону, как к нему сзади подлетел один из телохранителей и с удивительной ловкостью лакея содрал с шефа отутюженный пиджак. Вскоре двое мужчин в белых рубашках и с завернутыми до локтей руками, резали ножом хлеб, чайную колбасу и собирали завтрак на маленьком столе в углу полковничьего кабинета. К этому времени на нем уже стояли два граненых стакана с ложечками для сахарного песка, несколько вазочек с различными видами кекса и печенья, а также с зефиром и мармеладом.
Александр Николаевич сумел-таки сдержать восклицание удивления при столь внезапном появлении на этом столе сладостей, при нем к столу никто не подходил. Из четверки телохранителей в кабинете остался один только усатый красавец со сложенным пиджаком шефа на руках, в данный момент он бы просто вешалкой. Да и дерматиновый портфельчик, который так одиноко и одновременно так важно возлежал на столешнице его письменного стола. Опять-таки полковник Воробьев так и не успел заметить, как телохранители наркома все это проделали и положили этот портфельчик на его стол. А Лаврентий Павлович в этот момент изумлял размерам отечественного примуса.
— Александр Николаевич, а где вы такое чудо техники разыскали? Примус такой маленький, не шумит, а чайник вот-вот закипит. Поверить трудно, что такие маленькие вещи так хорошо работают.
Чайник действительно очень скоро закипел.
Полковник Воробьев налил кипятку в заварочный чайник и пригласил наркома, который никак не мог оторваться от примуса, близоруко рассматривая его со всех сторон, устраиваться за стол. Поставив примус на место, Лаврентий Павлович прошел к столу и присел на стул с высокой и прямой спинкой, внимательно рассматривая, как сервирован стол. Действуя по наитию, Александр Николаевич подошел к столу и замер по стойке смирно. Это выглядело несколько нелепо, один человек в белой рубашке с закатанными по локоть рукавами сидел на стуле за столом, а другой человек чуть ли не в такой же белой рубашке с закатанными по локоть рукавами стоял перед первым человеком по стойке смирно.
Но Лаврентию Берия такая постановка дела понравилась, он усмехнулся и произнес:
— Видимо, недаром нас вместе свела судьба, грамотно ты, товарищ полковник, подходишь к решению некоторых неординарных вопросов. Ну что ж… должен откровенно признаться в том, что мне льстит и пока нравится вот это твое такое поведение. Ты только сейчас, пожалуйста, садись за стол, пей чай и ешь бутерброды. К тому же я должен признаться и в том, что мои сомнения по поводу создания в организационной структуре народного комиссариата твоего отдела, были в корне неверны. Я теперь почти уверен в том, что мы не единственные разумные обитатели космоса, что существуют параллельные миры, по которым можно путешествовать. Я начинаю верить в существование пророков и в пророчества людей, которые, подобно Нострадамусу, могут предсказывать будущее всего человечества.
— Товарищ Сталин доволен результатами работы твоего отдела, считает очень интересной и познавательной аналитику, которую выдают твою люди. Вот только у него времени не хватает на то, чтобы каждый день читать разрозненные бумажки из твоего отдела, товарищ полковник. Поэтому Иосиф Виссарионович предлагает, чтобы твои люди готовили ему еженедельную обзорную записку по делам, которые находятся в твоем рассмотрении. Для чтения этой записки он выделил время по пятницам с девяти и до десяти утра. Первое время я буду докладывать твои записки, но у меня хватает своих дел, чтобы ломать над ними голову. Поэтому на первое время договорился о том, что каждый четверг в одиннадцать часов вечера будешь приходить ко мне, и мы вдвоем будем доводить до ума обзорные записки твоего отдела.
С видимым удовольствием Лаврентий Павлович пил чай и аккуратно ел бутерброды с чайной колбасой. Сейчас хорошо было заметно, что в разговоре с ним нарком внутренних дел несколько расслабился, о чем-то задумывался, но оставался сидеть за столом и попивать чайку. Время от времени нарком как бы отрицательно покачивал головой и, чтобы не обжечься, осторожно прихлебывал из стакана горячего чая. Чайная колбаса, по всей очевидности, ему не совсем понравилась, он с ней съел всего один бутерброд, но активно нажимал на мармелад и зефир.
В молчании прошли минуты две — три, внезапно Лаврентий Павлович повернул голову сторону и телохранитель в роли наркомовской вешалки тут же произнес с заметным грузинским акцентом:
— Шесть тридцать утра! Через час встреча в Кремле с Булганиным, а еще Меркулов вас просил его принять.
— Ну, вот видишь, нет времени даже на то, чтобы с тобой дольше посидеть и боле плотнее обговорить все дела твоего отдела. Но я тебя взял и поставил руководить именно этим отделом по той причине, что ты, Александр Николаевич, умеешь хорошо соображать и выдавать не стандартные решения. Так, что тебе со многим придется справляться самому, я всегда буду готов тебе помочь, но ты должен хорошо понимать, что вскоре у меня не будет достаточно времени нянчиться с тобой и твоими людьми. На твоем столе я оставлю этот портфельчик с кое-какими материалами, которые касаются и тебя лично. Ты его содержимое, пожалуйста, хорошенько изучи, но никому больше не показывай, а потом его мне верни. Я буду этот портфельчик в своем личном архиве хранить.