За закрытыми ставнями
Шрифт:
Под упорным, немигающим взглядом белый лист начал увеличиваться до бесконечности, принял вид снежной пелены, заблестел, заискрился, обдал его холодом.
Это уже необъятная снежная равнина. На ней чуть обозначилась малоезженая дорога… Где–то далеко звенит под дугой колокольчик, с ним сливается протяжный волчий вой…
Снежная равнина постепенно сменилась протянувшейся среди дремучего леса песчаной дорогой… В лицо пахнуло сухим жаром, грудь наполнилась густым смолистым запахом сосны… Звон колокольчика и волчий вой перешли в веселое щебетание птиц
Леруа провел рукой по глазам, отгоняя нелепую галлюцинацию, улыбнулся мысли, что, еще не заглянув в это роковое дело, начинает уже нервничать, как слабая женщина, — и твердой рукой открыл первую рукопись, на которой крупно, четко были написаны три таких скромных слова:
«За закрытыми ставнями».
Глава 1
Маленький Шерлок Хольмс
Яркое июльское утро.
Прямая, как стрела, аллея пирамидальных тополей весело блестит своим гравием под утренними лучами солнца.
На теневой стороне еще не обсохла совершенно роса, и зелень от этого выигрывала в своих красках.
Весело порхают среди деревьев птички, — их не пугает еще шум автомобилей и экипажей, смех и говор людей. Все еще спит…
Ведь это не город, а большое модное дачное место Бор- ки, и солнечные часы на лужайке едва показывают семь.
Кому тут быть? — Аллея только для катания и прогулок.
Но вот с боковой дорожки показался сторож в светлозеленой форме, с метлой и граблями в руках.
Вышел на солнышко, снял картуз и залюбовался на Божий мир. — Дожил до леточка, слава тебе Господи, — шепчет беззубый рот. — А и хорошо же ты, красное!.. как это людям спится в такую благодать? хоть бы одна душа!..
Ан нет, — вот старушка, такая чистенькая, благообразная, тихо идет по боковой дорожке, вероятно, направляется в церковь или так же, как и он, не хочет проспать благодать и приволье летнего утра…
Льет свои лучи солнце на деревья, цветы, скамейки по краям дорожек, на чирикающих и порхающих птиц, в веселый гомон которых вдруг ворвался беззаботный, чистый, как звон серебряного колокольчика, детский смех.
Скрипит гравий под резвыми ножками и на аллею буквально вылетают два мальчугана. Один лет 10–11, в синем костюмчике и лихо заломленной набекрень соломенной фуражечке.
Худощавое, смуглое личико брызжет весельем, но видно, что ему свойственно и серьезное выражение. В глазах уже светится проблеск мысли, а на лбу, по временам, он умеет собрать морщинку.
Еще бы! — так всегда делает папа, когда большими шагами ходит по кабинету, обдумывая свою защитительную речь.
Их папа знаменитый адвокат, — и Коля тоже обязательно хочет быть знаменитым, когда вырастет.
Вот только колеблется еще в выборе профессии, — неплохо быть знаменитым разбойником, как например Лейхт- вейс,
Но тогда меня поймает Ник Картер! Нет, уж лучше я сам буду Шерлоком.
И для начального сходства Коля вынул карандаш из кармана и вложил его в рот. Шерлок не расстается с трубкой — на всех книжках это нарисовано.
Смех застыл, ручонки засунуты в карманы и бег перешел в деловой шаг. Перешел на шаг и 5–6-летний братишка Боря.
Что за чудная картинка в зелено–солнечной рамке…
Прелестный бело–розовый полненький бутуз. На пухленьком личике очаровательные ямочки, а на снежно–белый воротник каскадом сбегают золотистые кудри.
Неужели на это ангелоподобное личико поднимется какая–либо преступная рука, чтобы нагнать выражение нечеловеческого ужаса и грубо, резко разорвать розовую завесу жизни перед этими бездонно синими глазами?!..
Нет, конечно, что может угрожать ему в этом людном дачном месте, где только пылкое детское воображение населило цветники и лужайки ядовитыми змеями, а парк и сады богатых дач — разбойниками.
А вот и блюститель порядка — городовой.
Спокойно стоит на перекрестке и ласково смотрит на славных мальчуганов. Их знают здесь все. Это дети адвоката Плевина.
— Что же это их одних пустили? Хоть и то сказать, еще езды никакой нет, когда же и побегать им на воле.
— Ну ты! — скорей, скорей, коротконожка! — деловито прикрикнул Коля на отстающего братишку. — Скоро полковник встанет, а нам ведь нужно под самым его окном оборвать клубнику так, чтобы нас никто не видел.
— Ну для чего мы должны лезть через забор и красть клубнику, когда мама и так дает нам ее сколько угодно, а полковник любит нас и всегда дает нам конфекты?
— Глуп ты непроходимо, Боря, я объяснял тебе, что мне необходимо проверить на личном опыте, правда ли, что преступника всегда неудержимо тянет прийти и посмотреть на место своего преступления. Это–то их и губит так часто. Необходимо научиться сдерживать себя.
— Как же ты будешь себя сдерживать, когда, быть может, сегодня же мама пошлет нас сюда звать полковника с женой к нам, или возьмет нас на общую с ними прогулку, или их Милочка уже встала и позовет нас к себе в парк играть в мяч? Право, Коля, заберемся лучше в какую–нибудь чужую дачу, не так стыдно будет, если нас поймают.
— Я тебе сто раз объяснял, что преступление должно быть строго обдумано и распланировано, а местность убийства хорошо изучена. А чью же еще чужую дачу я так хорошо знаю?..
— Убийства?!.. А кого же мы будем убивать? Ты говорил, что мы только оборвем самую крупную клубнику.
— Ну да, — я только для важности сказал «убийство». Для убийства мы должны еще немного подрасти. А пока шевелись да вынь палец изо рта, а то я вот надеру тебе ушон- ки.
— Надерешь уши? — задорно остановился малыш и даже ручонки заложил за спину. — А вот я вернусь да и скажу маме, что она позволила нам побегать немного по парку около дачи, а ты увел меня убивать полковника.