За землю русскую. Век XIII
Шрифт:
Батый оттуда пошёл к Козельску. Был в Козельске князь великий юный по имени Василий. Жители Козельска, посоветовавшись между собой, решили сами не сдаваться поганым, но сложить головы свои за христианскую веру. Татары же пришли и осадили Козельск, как и другие города, и начали бить из пороков, и, выбив стену, взошли на вал. И произошло здесь жестокое сражение, так что горожане резались с татарами на ножах; а другие вышли из ворот и напали на татарские полки, так что перебили четыре тысячи татар. Когда Батый взял город, он убил всех, даже детей. А что случилось с князем их Василием — неизвестно; некоторые говорили, что в крови утонул. И повелел Батый с тех пор называть город не Козельском, но злым городом; ведь здесь погибло три сына темников, и не нашли их среди множества мёртвых.
Оттуда пошёл Батый в Поле, в Половецкую землю. Бог тогда избавил от нашествия поганых князя Ярослава, сына великого князя Всеволода, и его сыновей: Александра, Андрея, Константина, Афанасия, Даниила, Михаила, а также братьев Ярослава: Святослава Всеволодовича Юрьевского с сыном Дмитрием; Иоанна Всеволодовича, и Владимира Константиновича, и двух сыновей Василька — Бориса и Глеба, и Василия Всеволодовича. А Ярослав после того нашествия пришёл и сел на престол во Владимире, очистил церковь от трупов и похоронил останки умерших, а оставшихся в живых собрал и утешил; и отдал брату Святославу Суздаль, а Ивану — Стародуб.
Княжение великого князя Ярослава Всеволодовича. В год 6747 (1239). Великий князь Ярослав Всеволодович велел принести тело своего брата, великого князя Юрия, из Ростова во Владимир. В тот же год великий князь Ярослав ходил в поход на Литву, обороняя смольнян [121] ;
121
Великий князь Ярослав ходил в поход на Литву, обороняя смольнян... — Нападение литовцев на смоленские земли в 1239 году — одно из проявлений резкой активизации западных врагов Руси в связи с Батыевым нашествием. Нанося ответный удар, Ярослав не только отстаивал границы Руси. Этот удачный поход, помимо определённых политических целей, позволил поднять боевой дух войск, что было крайне важно в условиях, когда от одной только вести о движении татар на Муром и на Гороховец, люди «не знали, кто куда бежит». Тем же целям успокоения народа и укрепления стойкости войск должно было служить освящение в 1239 году обновлённой после Батыева погрома церкви Бориса и Глеба («заступников» земли Русской) в Кидекше.
122
Брак Александра Ярославича с полоцкой княжной закрепил политический союз новгородской и полоцкой земель, крайне необходимый в условиях военной опасности с запада и востока.
123
Город святой Богородицы Владимирской... — город Гороховец на реке Клязьме.
Княжение великого князя Михаила Киевского. В год 6748 (1240). Батый послал Менгу-хана осмотреть Киев. Пришёл он и остановился у городка Песочного и, увидев Киев, был поражён его красотой и величиной; отправил он послов к князю Михаилу Всеволодовичу Черниговскому, желая его обмануть. Но князь Михаил послов убил, а сам убежал из Киева вслед за сыном в Венгерскую землю; а в Киеве взошёл на престол Ростислав Мстиславич, внук Давыда Смоленского. Но Даниил Романович, внук Мстислава Изяславича, выступил против Ростислава и взял его в плен; а Киев поручил оборонять против безбожных татар своему посаднику Дмитрию. В это время пришёл к Киеву сам безбожный Батый со всей своей силой [124] . Киевляне же взяли в плен татарина по имени Товрул, и сообщил он обо всех князьях, пришедших с Батыем, и о войске их; и были там братья Батыя, воеводы его: Урдюй, Байдар, Бичур, Кайдан, Бечак, Менгу, Куюк (он не был из рода Батыя, но был у него первым воеводой), Себедяй-богатырь, Бурундай, Бастырь, который пленил всю землю Булгарскую и Суздальскую, и много было других воевод, о которых мы не написали [125] . И начал Батый ставить пороки, и били они в стену безостановочно, днём и ночью, и пробили стену у Лядских ворот. В проломе горожане ожесточённо сражались, но были побеждены, а Дмитрий был ранен. И вошли татары на стену, и от большой тяжести стены упали, горожане же в ту же ночь построили другие стены вокруг церкви святой Богородицы. Утром татары пошли на приступ, и была сеча кровопролитной; народ спасался и а церковных сводах со своим добром, и от тяжести стены обрушились. Взяли татары город шестого декабря, на память отца нашего святого Николы, в год 6749 (1240). А Дмитрия, который был тяжело ранен, не убили из-за его мужества. Взял Батый город Киев, и, услышав, что великий князь Даниил Романович находится в Венгрии, пошёл он к Владимиру на Русь. В ту же зиму родился у великого князя Ярослава сын Василий.
124
Второе появление татар в Северо-Восточной Руси в 1239 году было, по-видимому, полной неожиданностью для населения, уверенного в том, что татары ушли навсегда.
125
Летописец очень точно перечисляет командный состав монгольского войска. «Куюк», то есть Гуюк, сын великого хана Угэдэя, двоюродный брат Батыя, действительно должен был пользоваться особым почётом и властью как старший сын правящего великого хана. Высокомерие Гуюка было столь велико, что привело его к открытой ссоре с Батыем во время похода в Восточную Европу.
Пленение Волынской земли. В тот же год 6749 (1240) подошёл Батый к городу Лодяжну и бил город из двенадцати пороков, но не смог его взять; и пришёл к Каменцу Изяслава и взял его; а Кременец князя Даниила не смог взять. Потом пошёл он и захватил Владимир-Русский на реке Буг; взял также Галич и пленил бесчисленные города. Затем по совету Дмитрия двинулся он против венгров, и встретил его король Бела [126] и Коломан около Солоной реки, на которой находятся волынские города: Изборско, великий Львов, Велин. На этой реке произошёл бой, и Батый победил, и венгры обратились в бегство, а Батый гнал их до Дуная. И оставался здесь Батый три года, и разорял земли до Володавы, а затем возвратился в степь, пленив все земли. В тот же год убили татары князя Мстислава Рыльского, город которого на реке Сейме.
126
Венгерский король Бела IV (1235—1270) и его брат Коломан.
Наряду с рассказами летописцев о Батыевом нашествии существовали повести о борьбе с татарами жителей отдельных городов и земель. Эти повести с течением времени обрастали подробностями, дополнялись фактами и вымыслами. Одна из наиболее интересных — «Повесть о разорении Рязани Батыем».
Плач князя Ингваря о погибших русских воинах — одна из лучших страниц древнерусской литературы. По силе чувства, по яркости образов он может сравниться лишь с плачем Ярославны из «Слова о полку Игореве»: «Солнце моё дорогое, рано заходящее, месяц мой красный! Скоро погибли вы, звёзды восточные: зачем же закатились вы так рано?»
ПОВЕСТЬ О РАЗОРЕНИИ РЯЗАНИ БАТЫЕМ [127]
В год 6745 (1237). В двенадцатый год по перенесении чудотворного образа Николина из Корсуни. Пришёл на Русскую землю безбожный царь Батый со множеством воинов татарских и стал на реке на Воронеже близ земли Рязанской. И прислал послов непутёвых на Рязань к великому князю Юрию Ингваревичу Рязанскому, требуя у него десятой доли во всём: во князьях, и во всяких людях, и в остальном. И услышал великий князь Юрий Ингваревич Рязанский о нашествии безбожного царя Батыя, и тотчас послал в город Владимир к благоверному великому князю Георгию Всеволодовичу Владимирскому, прося у него помощи против безбожного царя Батыя или чтобы сам на него пошёл. Князь великий Георгий Всеволодович Владимирский и сам не пошёл, я помощи не послал, задумав один сразиться с Батыем. И услышал великий князь Юрий Ингваревич Рязанский, что нет ему помощи от великого князя Георгия Всеволодовича Владимирского, и тотчас послал за братьями своими: за князем Давыдом Ингваревичем Муромским, и за князем Глебом Ингваревичем Коломенским, и за князем Олегом Красным, и за Всеволодом Пронским, и за другими князьями. И стали совет держать, как утолить нечестивца дарами. И послал сына своего князя Фёдора Юрьевича Рязанского к безбожному царю Батыю с дарами и мольбами великими, чтобы не ходил войной на Рязанскую землю. И пришёл князь Фёдор Юрьевич на реку на Воронеж к царю Батыю, и принёс ему дары, и молил царя, чтоб не воевал Рязанской земли. Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый дары принял и во лжи своей притворно обещал не ходить войной на Рязанскую землю. Но хвалился-грозился повоевать всю Русскую землю. И стал просить у князей рязанских дочерей и сестёр к себе на ложе. И некто из вельмож рязанских по зависти донёс безбожному царю Батыю, что есть у князя Фёдора Юрьевича Рязанского княгиня из царского рода и что всех прекраснее она красотой телесною. Царь Батый лукав был и немилостив в неверии своём, распалился в похоти своей и сказал князю Фёдору Юрьевичу: «Дай мне, княже, изведать красоту жены твоей». Благоверный же князь Фёдор Юрьевич Рязанский посмеялся и ответил царю: «Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жён своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и жёнами нашими владеть будешь». Безбожный царь Батый разъярился и оскорбился и тотчас повелел убить благоверного князя Фёдора Юрьевича, а тело его велел бросить на растерзание зверям и птицам, и других князей и воинов лучших поубивал.
127
Повесть эта складывалась на протяжении более чем двух столетий. Возникший вскоре после Батыева нашествия краткий, суховатый рассказ постепенно обрастал красочными подробностями, яркими эпизодами. По мнению крупнейшего знатока этого памятника академика Д. С. Лихачёва, лишь в начале XV века появились в повести плач князя Ингваря Ингваревича и эпизод с Евпатием Коловратом. Самые ранние сохранившиеся до нашего времени списки повести относятся к XVI столетию.
Текст печатается по изданию: «Памятники литературы Древней Руси. XIII в.». М., 19S1, с. 184—200. Перевод Д. С. Лихачёва.
И один из пестунов князя Фёдора Юрьевича, по имени Апоница, укрылся и горько плакал, смотря на славное тело честного своего господина; и увидев, что никто его не охраняет, взял возлюбленного своего государя и тайно схоронил его. И поспешил к благоверной княгине Евпраксии, и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил благоверного князя Фёдора Юрьевича.
Благоверная же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме своём и держала любимое чадо своё — князя Ивана Фёдоровича, и как услышала она эти смертоносные слова, исполненные горести, бросилась она из превысокого терема своего с сыном своим князем Иваном прямо на землю и разбилась до смерти. И услышал великий князь Юрий Ингваревич об убиении безбожным царём возлюбленного сына своего, блаженного князя Фёдора, и других князей, и что перебито много лучших людей, и стал плакать о них с великой княгиней и с другими княгинями и с братией своей. И плакал город весь много времени. И едва отдохнул князь от великого того плача и рыдания, стал собирать воинство своё и расставлять полки. И увидел князь великий Юрий Ингваревич братию свою, и бояр своих, и воевод, храбро и мужественно скачущих, воздел руки к небу и сказал со слезами: «Избавь нас, боже, от врагов наших. И от подымавшихся на нас освободи нас, и сокрой нас от сборища нечестивых, и от множества творящих беззаконие. Да будет путь им тёмен и скользок». И сказал братии своей: «О, государи мои братия, если из рук господних благое приняли, то и злое не потерпим ли?! Лучше нам смертью славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть. Пусть я, брат ваш, раньше вас выпью чашу смертную за святые божии церкви, и за веру христианскую, и за отчизну отца нашего великого князя Ингваря Святославича». И пошёл в церковь Успения пресвятой владычицы богородицы. И плакал много перед образом пречистой богородицы, и молился великому чудотворцу Николе и сродникам своим Борису и Глебу [128] . И дал последнее целование великой княгине Агриппине Ростиславовне, и принял благословение от епископа и всех священнослужителей. И пошёл против нечестивого царя Батыя, и встретили его около границ рязанских. И напали на него, и стали биться с ним крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна. Много сильных полков Батыевых пало. И увидел царь Батый, что сила рязанская бьётся крепко и мужественно, и испугался. Но против гнева божия кто постоит! Батыевы же силы велики были и непреоборимы; один рязанец бился с тысячей, а два — с десятью тысячами. И видел князь великий, что убит брат его, князь Давыд Ингваревич, и воскликнул: «О, братия моя милая! Князь Давыд, брат наш, наперёд нас чашу испил, а мы ли сей чаши не изопьём!» И пересели с коня на конь и начали биться упорно. Через многие сильные полки Батыевы проезжали насквозь, храбро и мужественно сражаясь, так что все полки татарские подивились крепости и мужеству рязанского воинства. И едва одолели их сильные полки татарские. Здесь убит был благоверный великий князь Юрий Ингваревич, брат его князь Давыд Ингваревич Муромский, брат его князь Глеб Ингваревич Коломенский, брат их Всеволод Пронский и многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство: удальцы и резвецы рязанские. Всё равно умерли и единую чашу смертную испили. Ни один из них не повернул назад, но все вместе полегли мёртвые. Всё это навёл бог грехов ради наших.
128
Сродникам своим Борису и Глебу — см. примеч. № 21.
А князя Олега Ингваревича захватили еле живого. Царь же, увидев многие свои полки побитыми, стал сильно скорбеть и ужасаться, видя множество убитых из своих войск татарских. И стал воевать Рязанскую землю, веля убивать, рубить и жечь без милости. И град Пронск, и град Бел, и Ижеславец [129] разорил до основания и всех людей побил без милосердия. И текла кровь христианская, как река обильная, грехов ради наших.
И увидел царь Батый Олега Ингваревича, столь красивого и храброго, изнемогающего от тяжких ран, и хотел уврачевать его от тяжких ран, и к своей вере склонить. Но князь Олег Ингваревич укорил царя Батыя и назвал его безбожным и врагом христианства. Окаянный же Батый дохнул огнём от мерзкого сердца своего и тотчас повелел Олега ножами рассечь на части [130] . И был он второй страстотерпец Стефан, принял венец страдания от всемилостивого бога и испил чашу смертную вместе со всею своею братьею.
129
Пронск, Бел (Белгород), Ижеславец — города рязанской земли. Два последних после Батыева нашествия не были восстановлены.
130
...повелел Олега ножами рассечь на части... — здесь имеет место смешение событий и лиц: татарами был казнён не князь Олег Игоревич, а его сын Роман, что произошло в 1270 году.
И стал воевать царь Батый окаянный Рязанскую землю, и пошёл ко граду Рязани. И осадил град, и бились пять дней неотступно. Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов изнемогли. А в шестой день спозаранку пошли поганые на город — одни с огнями, другие с пороками, а третьи с бесчисленными лестницами — и взяли град Рязань месяца декабря в двадцать первый день. И пришли в церковь соборную пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали — во святой церкви пожгли, и иные многие от оружия пали. И в городе многих людей, и жён, и детей мечами посекли. А других в реке потопили, а священников и иноков без остатка посекли, и весь град пожгли, и всю красоту прославленную, и богатство рязанское, и сродников их — князей киевских и черниговских — захватили. А храмы божии разорили и во святых алтарях много крови пролили. И не осталось в городе ни одного живого: всё равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего — ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мёртвые. И было всё то за грехи наши.