За зеркалами

Орлова Вероника

Ладонью сжал упругие полушария груди, и впился губами в обнажённое горло, улыбнувшись её стону.

– Я могу предложить десерт к чаю.

Тихо в самое ухо, лаская мочку языком...и тут же чертыхнулся, когда эта маленькая сучка накрыла своей рукой мой пах. Член дёрнулся призывно, и я резко отстранился, чтобы не повалить её прямо тут...

И снова к ней податься. Лоб в лоб, тяжело дыша и глядя на её приоткрытый рот, на то, как облизнула быстро губу, смотря прямо в мои глаза. Не здесь. Я не собирался брать её в этом грязном месте. Только не её. Моя Ева была достойна

если и не Эдема, то места лучше этого сраного подземелья.

– Я не люблю сладкое, Дарк.

Так же рвано дыша и не отрывая взгляда от моего лица.

– Лгунья...я помню про горячий шоколад, - зашипев, когда коснулась рукой моего живота, - и не только про него.

– Всегда и во всём есть исключения, - запустила ладонь под мою рубашку и прошлась горячими пальцами по животу, запуская разряды электричества по коже.

О, дааа...я знал. И если бы она знала, что стала моим единственным исключением.

– Я скучал, - по-прежнему не отстраняясь, по-прежнему прижимаясь лбом к её лбу, потому что расстояние сейчас кажется равносильным смерти.

– Я поняла, - пальчики пробежались вверх и вниз, заставляя сцепить крепче челюсти...и молчит. Сучка молчит, лишь снова облизнула губы так, будто хочет пить, и я её понимал. Я сам сейчас подыхал от жажды в миллиметре от самой чистой воды.

– Зачем пришла тогда?

– К тебе. За ответами.

– Зря.

Опустив ладонь вниз, между её ног, чтобы пройтись ею по внутренней стороне бедра, усмехнувшись, когда сжала мою руку коленями, прикусив губу.

– Нарушаешь уговор, Дарк. Хочешь в камеру снова?

***

Господи...

Кажется, выдохнула это вслух, потому что Натан хищно улыбнулся и прошептал, нагло накрывая ладонью мои трусики.

– Если только будешь меня называть там именно так.

Самоуверенный мерзавец...и выгнуться, застонав, когда он по-хозяйски погладил меня между ног.

– Е-в-а-а-а.., - произнёс моё имя именно так, каждую букву отдельно, а меня словно повело от этого. Как от самой беспощадной и в то же время изысканной и откровенной ласки.

Всхлипнула, потому что сжал пальцами сосок, посылая по телу новые вспышки возбуждения. Тонкими, мощными ударами молний, бьющими по нервам, заставляющими вздрагивать от каждого удара.

– Скажи, что скучала.

– Солгать?

И закричать, когда он словно зарычал, впиваясь губами в мои губы. Пальцы скользнули под ткань белья...и я распахнула ноги, желая получить то, что он предлагал. Так унизительно откровенно, не скрывая от него своей потребности в нём в себе, в его пальцах...о, я знала, как он умеет сводить с ума своими движениями. Как умеет ловко подводить к состоянию беспамятства, когда исчезает весь мир вокруг, кроме него, кроме пальцев этих, кроме лихорадочных спазмов наслаждения.

– Стерва...скажи, - пальцы поглаживают кожу, чтобы в следующую секунду сильно сжать мокрые складки, и я не смогла сдержать крика, чувствуя, как в низу живота возбуждение скручивается в тугую воронку, концентрируясь там, где дерзко хозяйничают мужские пальцы. Всё ещё не входя, то дразня осторожными поглаживаниями, то сдавливая

пульсирующую плоть, пока меня не начинает колотить, пока меня не начинает накрывать та самая воронка, закручивающаяся стремительным вихрем. Его взгляд...он не отпускает. Но он другой. Только что был один...только что был расфокусированный, затянутый безумием, таким же, что он вытворял с моим телом...а сейчас он сосредоточен, сейчас чёрное в нём поглощает всё вокруг. Сейчас в нём отблески злости вспыхивают и гаснут мгновенно, как будто это он сдерживает их. Будто это совершенно другой человек. Не тот, что стоял тут всего минуту назад.

Губу до крови. Чтобы не сдаться. Двигая бёдрами в такт его движениям...беззвучно и так унизительно моля войти...Божеее...что он делает со мной? Почему превращает в безвольную самку? Ведь я не за этим пришла.

– Я могу, - закатывая глаза и вонзаясь ногтями в деревянное покрытие стола, - солгать...хочешь?

И тут же застыть от неожиданности, когда этот ублюдок...этот темноволосый подонок просто отстранился от меня, демонстративно поднял руку и провёл блестящими от влаги пальцами по моим губам.

– В таком случае, мисс Арнольд, сегодня ты остаёшься без десерта.

Подмигнул, но в его глазах ни издёвки, ни веселья...в его глазах тот самый ураган, который он зародил во мне...и в котором я вижу собственное отражение. И резко стало холодно. Спрыгнула на пол, отворачиваясь от него, пытаясь всё ещё трясущимися пальцами поправить свою одежду. Я схожу с ума...но мне кажется, что холодом веет от него. Мне кажется, что сейчас передо мной другой Натан Дарк.

***

И снова воцарилось молчание, скорее, похожее на ожидание, словно он решил предоставить передышку... вот только понять не могу кому. Себе или мне. Глубокий вздох перед тем, как повернуться к нему лицом. Лицом к человеку, которого я снова не знаю ни на грамм. С ним ощущение какой-то уверенности в себе постоянно ускользает. Уверенности в себе, в ситуации, в своих эмоциях или в собственном рассудке. И это впервые в моей жизни. Непонятное, непривычное состояние, вызывающее одновременно панику, любопытство...и волнение.

Я очень любила читать в детстве книги о моряках, несмотря на явное неодобрение моей матери подобной литературы. Именно из них я узнала о существовании волн-убийц. Гигантских, возникающих по неизвестной для людей причине...а точнее, таких причин называется достаточно много, и ни одна из них не считается основной и единственно верной. Безжалостные даже к самым огромным и крепким, на первый взгляд, судам, они становились молчаливыми вестниками Смерти для сотен моряков, утягивая тех в саму Преисподнюю. С ними невозможно бороться и им невозможно противостоять ни секунду, они с бескомпромиссной лёгкостью разносят любые корабли на жалкие щепки, перемалывая под разрушительной толщей воды хрупкие человеческие тела. Стихия, с которой не справиться по определению. Стихия, от которой попросту не уйти. Только молиться в исступлении, в паническом страхе, молиться богам и дьяволу, так жалко лелея последние крохи надежды и тем не менее падая замертво на самое дно.